- Ты слишком много куришь... и потом - почему бы тебе не подрумяниться? спросила Кира и сразу пожалела, что спросила. Возможно, услышав по телефону материнский голос, Натка приехала с искренним желанием - поддержать, помочь, но стоило им увидеться, и привычное раздражение пересилило. А когда Кира робко посоветовала ей скрыть под румянами желтоватую утреннюю бледность, Натку прорвало - как будто лопнул нарыв у нее внутри, и, освобождаясь от того, что там накопилось, она совсем забыла, зачем приехала...
- Нельзя ли без советов? - сухо поинтересовалась она и вдруг сорвалась на крик. - Раньше надо было советовать! - кричала она, и потухшая сигарета прыгала в ее руке. - Теперь-то ты вспомнила, что у тебя есть дочь! Теперь ты скучаешь! Спрашивается - где ты была тогда, раньше? Когда я скучала... нет, подыхала от тоски по тебе - где? Где?!
Кира сидела очень прямо и, не мигая, смотрела на дочь. Все правильно, Натка абсолютно права... Только... только почему она выбрала именно этот день, когда так захотелось ее увидеть, когда она позвонила и позвала: "Я соскучилась по тебе, доченька"... А доченька сидела и расстреливала ее словами - била без промаха, в упор.
- Что тебя волновало в жизни? Ты и только ты, твоя несравненная красота! Если ты кого и любила в этой жизни, так только Сережу - за то, что он всегда восхищался тобой. Если ты и желала благополучия мне - для своего же покоя... Ее дочь сводила с ней старые счеты, даже не замечая, что говорит о матери в прошедшем времени, как будто та прожила свою жизнь до самого конца и впереди уже ничего не осталось...
- Если хочешь знать, такая женщина, как ты, вообще не имела права иметь ребенка, - добила она и остановилась, медленно переводя дух.
Обе молчали, и, как будто приходя им на помощь, вдруг зазвонил телефон. Это была Вера. Может быть, она что-то почувствовала там, по другую сторону океана, в своем Беличьем лесу, во всяком случае, это была она.
- Здравствуй, подружка, - сказала Вера. - Что-то я по тебе совсем соскучилась, радость моя.
И, услышав ее, Кира перестала сдерживаться и заплакала в голос, навзрыд.
На следующее утро она проснулась со спасительной мыслью - поехать к Сереже, посидеть на деревянной крашеной скамеечке внутри ограды, побыть рядом... Уже через два часа Кира смотрела в окно полупустой в это будничное утро электрички, как разгорался один из тех теплых, почти жарких дней конца мая, когда люди наконец начинают верить, что дождались лета. Провожая незрячими глазами веселые майские рощи, она пытала себя воспоминаниями о вчерашнем. "Такая женщина, как ты..." Такая. Ей и раньше не раз говорили эти слова, но совсем в другом смысле. Например, "такая красивая женщина, как вы", или "такая талантливая", "такая умная"... А однажды, лет пять тому назад, она шла по Невскому и ее обогнали два подростка; обогнали, оглянулись, и она услышала, как один сказал другому: "Я еще понимаю, если бы он ушел к такой женщине, а то..." Может быть, речь шла о каком-нибудь его знакомом, возможно, даже об отце... в любом случае она, Кира, была в глазах этих мальчиков такой женщиной, ради которой можно преступить... Натка имела в виду совсем другое... что? "Такая женщина..." Господи, какая - "такая"? Какой должна быть женщина, которой собственная дочь отказывает в праве иметь ребенка? Правда, в конце концов они помирились: Натка плакала и просила прощенья; но есть слова, которые лучше не произносить вслух.