Уэйнрайт прочистила горло:
— Извините, детектив, но ужасно похоже на то, что вы уже перешли к следующему трупу, не сделав ничего, чтобы расследовать те два, которые мы только что погрузили в фургон.
Чеймберс с вызовом посмотрел на нее:
— Пожалуй, об их случаях мы уже не узнаем больше ничего.
— Это бессердечно.
— Это реалистично.
— Не думаю, что семьи наших жертв это успокоит.
— Или миллионы судей, сидящих перед телевизором на своих жирных задницах, — огрызнулся он. — Но на самом деле неважно, что они думают, разве нет?
— А я думала, что вы мыслите «реалистично», — спокойно сказала Уэйнрайт. — Целая страна наблюдает за каждым нашим движением. Разве они слишком много хотят, желая чтобы ведущий детектив по делу приложил какие-нибудь усилия и разобрался в произошедшем?
В тот момент двери распахнулись, ударяясь о стену, и в зал ворвался взъерошенный человек в полосатом костюме.
— Это лекция на тему… — он взглянул на свой гостевой пропуск, — «Превентивная колоноскопия и необоснованная колоноскопия»?
— Нет. Но это начинает смахивать на нее, — пробормотал Чеймберс, махнув мужчине, чтобы тот ушел. Он повернулся, обращаясь к Уэйнрайт: — У нас ограниченные ресурсы, а мертвых спасти нельзя. Мы знаем, что этих людей убил Роберт Коутс, изменивший свою внешность, чтобы до них добраться. Ничто из этого вообще мне не помогает.
— Мы запросили записи видеокамер, в первую очередь внешних, на случай, если он достаточно тупой, чтобы сесть в машину или на автобус. Наши люди связываются со всеми парками, где есть озера, чтобы узнать, не находили ли они изрезанных лебедей, и мы обнаружили следы почвы на нескольких листьях из фляги. Я попросил лабораторию проанализировать их для детального анализа компонентов, в надежде, что мы сможем сузить область расследования как минимум до какой-то определенной части города. Смерти Хавьера Руиза и Одри Фэйрчайлд расследуются, но я не выполнял бы свою работу, если бы уже не продумывал наперед.
…Тишина.
Напряженное противостояние наконец-то закончилось, когда Уэйнрайт кратко кивнула.
— Расскажите нам о следующей статуе, — попросил Чеймберс Элоизу, застав ее врасплох во второй раз за пять минут. Он сверился со своими записями: — О… «Крылатой победе Самофракии».
— У меня с собой нет презентации, но я могу рассказать вам в общих чертах, — улыбнулась она, но в голосе прозвучала резкость.
— Мне сейчас не слишком нравится часть про крылатую, — прокомментировала Маршалл. — Еще один бог?
— Богиня, — исправила ее Элоиза. — Ника, если точнее.
— Никогда о ней не слышал, — сказал Чеймберс, присаживаясь.