— Давай. Давай. Давай, — бормотал он себе под нос.
Мимо промелькнул дорожный знак.
— Ее квартира или лес? — спросил его Чеймберс. Это было не его решение, когда столько стояло на кону.
Уже был виден съезд с трассы, расширявшийся с каждым метром. Все еще не решив, Винтер наехал на дорожную разметку, болтаясь посреди двух полос, когда перед ними материализовалась развилка.
— Ее квартира или лес, Винтер? — вскрикнул Чеймберс и вжался в сиденье, упираясь выпрямленными ногами.
Металический барьер пронесся мимо окон, как поезд, едущий в противоположном направлении, когда Винтер полностью свернул на съезд и переключил передачу. Мигалки полицейских машин то появлялись, то пропадали из вида, пока он все обгонял их.
На фоне мерцающего под дождем города с окутанными тучами вершинами легендарных небоскребов, группа синих мигалок, подобно слабому антидоту от хронической болезни, проехала по одной из его бетонных вен. И только единственный пляшущий огонек отделился от других. Единственный пляшущий огонек стал одиноким в темноте.
Полицейские уже были на месте к тому времени, как Маршалл выпрыгнула из машины и бросилась внутрь, пробежав мимо нескольких коллег на лестнице. Она ворвалась в квартиру и обнаружила двоих полицейских, оказывающих первую помощь третьему, лежавшему абсолютно неподвижно, едва дыша, на полу гостиной. Были явные следы борьбы.
— Элоиза? — крикнула Маршалл. — Элоиза!
— Здесь никого нет, — сказал ей один из офицеров. — Но дверь была заперта изнутри.
Она нахмурилась, глядя на него.
— Соседка услышала крики, — объявил один из собравшихся людей в двери. — Она решила, что это была лишь музыка или телевизор. — Он, наверное, заметил выражение полнейшего отчаяния на ее лице, потому что затем добавил: — Мне жаль.
Она опустила взгляд на выведенного из строя полицейского на полу.
— «Скорая» уже в пути? — спросила она.
— Да.
— Скажите им — панкурониум бромид. Поняли? Пан… ку… рониум, — сказала она, уже направляясь в ванную. — Здесь кровь! — крикнула она, следуя по алому следу к заляпанным ножницам на ковре.
— Это не его! — сообщил полицейский, приглядывающий за своим коллегой.
— Радио! — потребовала Маршалл, и кто-то поспешил передать ей свое.
— Чеймберс. Винтер. Прием.
Вздрогнув, когда пассажирская дверь задела деревянный столб забора, Чеймберс потянулся к радио. А Винтер в это время проехал затопленный вход Уимблдон Коммон и понесся по гравиевой дорожке.
— Говорите! — ответил он, перекрикивая двигатель.
— Ее здесь нет. Повторяю: ее здесь нет!
— Детектив Маршалл! — окликнул ее полицейский, чье радио она одолжила, и ее сердце ушло в пятки, когда она увидела, с каким лицом он смотрит в шкаф в углу комнаты.