Он улыбнулся и покачал головой.
Уронив свои приборы на тарелку, Ева нетерпеливо посмотрела на него.
— Послушай, — спокойно сказал Чеймберс, — я выбрал такую жизнь. Я мог бы стать почтальоном или типа того.
— Муж Вероники — почтальон…
— Это хорошо.
— …Его изуродовала собака.
— А.
— И теперь он не может мочиться стоя. А ты еще можешь мочиться стоя? — спросила она довольно громко, заставляя нескольких посетителей взглянуть в их направлении. — …А?
— …Да, — шепотом ответил Чеймберс. — Я все еще могу мочиться стоя.
— Тогда как насчет того, чтобы стать попроще, крепкий орешек?
Он рассмеялся, раздумывая, зачем он вообще попытался спорить.
— Я только хотел сказать, что я выбрал впустить весь этот мрак, жестокость и ненависть…
— Джамби, — вставила она, лаконично суммируя все своими карибскими суевериями. [2]
— Ага, демоны, — кивнул он. — Я провожу свое время в компании демонов, и я не могу рисковать привести даже одного из них домой к тебе.
Лицо Евы даже не дрогнуло. Чеймберс знал, что потерпел поражение.
— Ладно… — вздохнул он и начал рассказывать.
— …Поэтому я заехал в библиотеку по дороге и нашел это… — Чеймберс говорил уже больше восьми минут, когда он достал из кармана мятую копию: замерзший человек, выполненный в потертой бронзе. — «Мыслитель» Огюста Родена, — провозгласил он. — Что значит, на обоих местах преступления тела были расположены так, чтобы напоминать известные скульптуры.
— Но, — начала Ева, проглатывая еду, — у сегодняшних тел не было следов укола на шеях.
— Верно, — согласился Чеймберс. — Или следов паралитического вещества, использованного в первом убийстве. Но руки матери уже были покрыты следами уколов и все знаки указывают на передозировку героином.
— А как насчет мальчика? Его ударили по голове.
— Я не знаю. Может, что-то пошло не так, — предположил Чеймберс. — Может, он дал отпор. В любом случае, убийца скрыл повреждения гримом, придавая им идеальный вид. Безумие, да? — улыбнулся он, забывшись из-за азарта, что снова оказался в компании демона. Когда Ева обеспокоенно посмотрела на него, он откашлялся и выпрямил спину. — Завтра я пойду с этим к начальству.
— Кто у тебя в напарниках? — спросила Ева.
— А?
— Ну, знаешь, кто за тобой приглядывает? Кто работает с тобой над этим?
— Новенький… констебль. Он хорош, — заверил ее Чеймберс. Ева осунулась. — Тебе бы он понравился.
— Хммм, — ответила она, поигрывая своими косичками и доедая последние кусочки блюда.
— Что не так?
Отодвигая тарелку, Ева посмотрела ему в глаза:
— Знаешь, куда ведет каждая тропа, если достаточно долго по ней идти? — Лицо Чеймберса ничего не выражало. — Она ведет к тому, что ты ищешь.