— Сам пиши, придурок! — крикнул он и открыл глаза, напрасно пытаясь оттолкнуть стул.
Тут прогремел выстрел — пуля глубоко вошла в балку у него над головой. Герхарт Пойкерт не колебался ни секунды.
Хорст Ланкау перевел взгляд на дверь, где со стаканом в руке стояла Петра.
— Никто не поверит в самоубийство с помощью гидроксида натрия.
— Посмотрим.
Герхарт повернулся к стоявшей в дверях женщине:
— Давай, Петра.
Какое-то время Ланкау сидел тихо, поглаживая уголки рта. Лицо изрезали глубокие морщины. Стакан перешел в руку Герхарта. Ланкау сделал глубокий вдох, втягивая воздух через зубы.
Потом взял ручку и стал писать. Отложил он ее с пустыми глазами.
Герхарт Пойкерт смотрел ему через плечо. На то, чтобы прочитать несколько предложений, у него ушло много времени. Потом Ланкау увидел, что он кивнул.
— Довольно! — прошипел Ланкау, измученный собственным весом и колотящимся сердцем.
Когда Герхарт прижал к его уху «кэндзю», он дернулся в сторону:
— Свою часть я выполнил!
— Ты ведь думал, что улизнешь, псина, — тихо произнес Герхарт Пойкерт. — Помнишь, что ты раньше говорил? «Интересно становится, когда жертва от страха лишается сил!» Вот, что ты говорил.
Он крепче прижал оружие. Ланкау зажал ноздри, чтобы не чувствовать поднимающийся от стакана запах.
— С чего мне это пить? — Ланкау почувствовал, как снова проступает пот. — Пристрели меня! Выпить это ты меня не заставишь!
— Тогда я это на тебя вылью!
Ланкау с ненавистью на него посмотрел и сделал глубокий вдох. Не было тошнотворного, сильного запаха. Ланкау снова понюхал стакан. Петра стояла боком и смотрела в другую сторону. Ланкау откинул голову и расхохотался. Он уже не замечал в ухе холодной стали и ржал все громче. За его спиной снова расплакалась женщина.
— Да, здорово! В стакане никакого гребаного гидроксида натрия нет! Ты не смогла, Петра? — На палача он смотрел ликующим взглядом. — А об этом вы тоже договорились, Герхарт? Что же вы добавили в стакан? Соль для ванны?
Пока он хохотал, Герхарт перевел взгляд на Петру — та прикусила губу.
— Ха! — Высунув язык, Ланкау, дразня, потянулся им к стакану. — Она не смогла, дорогой Герхарт! Куколка на такое не способна.
В ту же секунду дуло пистолета убралось от его уха. Взгляд у Герхарта Пойкерта был мечущийся и нерешительный. Он бесцельно бродил по комнате. Наконец он встретился взглядом с Петрой.
— Не надо, Герхарт! — Она умоляюще на него посмотрела. — Ради меня!
На секунду Герхарт Пойкерт замер, озадаченно разглядывая стакан. А потом снова успокоился.
— Так давай! — приказал он. — Засунь туда язык!