— Господин, а можно и мне тазик этих соплей? — подобострастно спросил Гриша.
— Конечно, — щелкнул пальцами Хальтрекарок.
— Какого х-хера, Гриша?! — выдавил Потап, уже почти схватившийся за верхнюю ступеньку.
— А можно еще?!
— Сколько угодно!
Гриша хотел было плеснуть снова, но замер. Он дернул Хальтрекарока за локоть и торопливо сказал:
— Господин, а будет еще зрелищней, если это будем делать не мы, а красивые девушки!
Хальтрекарок на миг задумался, а потом его лицо просветлело. Он посмотрел на гейм-мастера с нескрываемым удовольствием и сказал:
— Древнейший, Гриша, где ты пропадал столько лет? Тебе следовало родиться демоном!
Гриша зашмыгал носом, с трудом сдерживаясь, чтоб не заплакать.
Он тоже, тоже всю жизнь так думал!
Последние минуты шоу превратились в безумную вакханалию. Крики, падения, взаимные обвинения, попытки убийства… временами удачные. Смертным очень, очень везло, что демолорды не воспринимали их как угрозу и не тратили на них время. Но Наташу все-таки зарубили в спину, когда она почти добралась до верха — и слава богам, что Таня все еще придерживала свое Воскрешение.
— Не лезьте туда, — вдруг снова раздался вкрадчивый шепоток. — Подождите, пока их станет меньше.
Совет рыжего кота услышали только смертные. И прислушались к нему. Наташа все еще хватала ртом воздух — став своим же персонажем, она не перестала чувствовать боль… и смерть была до ужаса реальной. Не сговариваясь, игроки ослабили рвение, позволили слизи увлечь себя ниже по ступеням — и стали смотреть, как продолжают бороться за кубок демолорды.
Теперь ведь это уже не было соревнование команд. Каждый стал сам за себя.
— Янгфанхофен, помоги… помоги взобраться!.. — взмолился Клюзерштатен.
Янгфанхофен обернулся, окинул его ледяным взглядом и бросил:
— Я никогда не подам тебе руку.
— Так я и думал… — вздохнул Клюзерштатен, пыряя его шпагой под колено.
Нога благородного демона подогнулась. Очень уж удачной была позиция гнусного предателя — он проткнул колено Янгфанхофена насквозь и тот упал, полетел вниз, все еще полный достоинства, но уже не способный ничего изменить. В полете он ухватил Клюзерштатена за лодыжку, но только оторвал деревянную ступню и покатился с ней дальше.
А Клюзерштатен, этот поганый паразит, интриган и урод, засмеялся своим козлиным, немужественным смехом… да что там смехом, верещанием!
— Да что вы ржете-то?!
— Извини, Янгфанхофен… продолжай…
Но потеря ступни бесследно для него не прошла. Даже принимая человеческий облик, Клюзерштатен не мог просто сотворить себе новую ногу — та просто отказывалась восстанавливаться. Слишком глубоко сидела в астральном теле эта потеря, и любую попытку что-то исправить оно отторгало так же, как отторгают тела гхьетшедариев попытки видоизмениться.