Сейчас, когда я, еще даже не отрыв глаза, слышу вонь того самого подвала и ощущаю на руках тяжесть тех же самых цепей, самое время осознать еще одну правду о себе — я слепой осел.
И если бы не чувствовал эту ужасную вонь, то смело бы прибавил к этому еще и отсутствие нюха. Того самого, которым я кичился больше, чем всеми орденами от Эвина.
Я с трудом сглатываю, и в горле тут же появляется горький и металлический вкус собственной крови.
Странно, что после того, как тварь всадила в меня нож по меньше мере десяток раз, я все еще жив.
Я пытаюсь пошевелиться, но тяжелые цепи, на которых я распят на стене, словно подопытное животное, не дают никакого пространства для маневра. Похоже, с момент моего последнего «визита», Лу’На тут кое-что изменила и улучшила.
Пока я пытаюсь отдышаться, тяжелая, обитая металлом дверь на противоположной стене, медленно и с противным лязгом открывается. Двое безликих стражей в черном проходят вперед, берут меня на прицел наконечниками длинных копий, и только после этого в мои «покои» входит мелкая герцогиня.
Она в белом, мать ее, и нарочно ступает очень осторожно, чтобы не испачкать носки дорогих шелковых туфель. Такая же показушница, как и ее папаша — старый дохляк тоже любил показать, насколько грязный вокруг него мир, ведь он один — в сияющих доспехах.
— Вижу, ты подготовилась к моему визиту, — не могу сдержать ядовитое замечание, и позволяю крови свободно стекать по моим губам. — Много чего тут… улучшила.
Шевелю кистями рук, но даже это сделать едва ли получается, потому что теперь мои кандалы приколочены прямо к стене.
— Не сомневалась, что ты оценишь мои старания, — елейным тоном отвечает она, носовым платком очень жеманно прикрывая нос. — Теперь ничего не помешает мне наслаждаться твоим обществом долго, долго и… долго, Нокс.
Я не сомневался, что живым мне из этого проклятого места уже не выбраться. Не может же так сильно везти дважды. Даже мне — поцелованному богами в задницу герцогу Ноксу, которого часто называли «заговоренным». Хотя в последнее время я так часто ходил по краю жизни и смерти, но впору передавать это «почетное прозвище» другому счастливчику.
— И давно ты с ним договорилась? — Я нарочно скалю окровавленные зубы, чтобы насладиться очередной порцией брезгливости на лице герцогини. Должен же и я получить от всей этой ситуации хоть какое-то удовольствие.
Она и правда бледнеет, но буквально заставляет себя стоять на месте даже когда кровь все ближе подбирается к ее белоснежным туфлям.
— Полагаете, Нокс, я вот так просто разболтаю вам все свои маленькие женские секреты?