И он без дальнейших церемоний вломился в мою комнату и, пока я мучительно вспоминала, не валяется ли там чего неподходящего на виду, вытащил из кармана небольшой артефакт, немного над ним поколдовал, затем смел все с кровати и направился на выход.
– Но я еще не согласилась, – запротестовала я довольно жалко.
Штаден остановился на пороге и к чему-то прислушался, чуть склонив голову набок.
– Вайнер возвращается, – сообщил он. – Будем ругаться при нем?
Потом прошел и распахнул дверь уже к себе этаким приглашающим жестом, насколько это было возможно с постельными принадлежностями в руках. Привлекать внимание целителя не хотелось, поэтому я молча прошла в чужую комнату.
Не успела за нами захлопнуться дверь, Фридерика начала возмущаться, что я все решил за нее, и не успокоилась даже тогда, когда я заметил, что был бы плохим офицером, не умей в сложной обстановке принять быстрое и правильное решение. Она тут же засомневалась в правильности. Спорить можно было бесконечно. Я вытащил рубашку, купленную днем в магазинчике гарнизона, не слишком тонкую, зато чистую и новую, и протянул Фридерике.
– Через пять минут вы должны лежать в кровати и делать это молча.
– А если нет?
Она возмущенно уперла руки в бока и слушаться явно не собиралась. Эффект грозного вида смазывался тем, что ругаться приходилось шепотом, чтобы не выдать себя Вайнеру. Правда, я сразу поставил полог тишины, о чем не сообщил, поскольку девушка, шепчущая ругательства, выглядит намного интереснее, чем орущая в голос, да и желания подраться у нее не возникает. Свет я чуть притушил и невозмутимо ответил:
– Заставлю замолчать вас доступным мне способом.
И выразительно посмотрел на ее губы. Фридерика не разочаровала.
– Поцелуем? – зло выдохнула она.
Не скажу, что идея не вдохновляющая, и предложи она это на полном серьезе… Я одернул себя и насмешливо процедил:
– Обездвижу магией. Инорита, создается впечатление, что вы во мне заинтересованы намного больше, чем я в вас. Если уж с постелью ничего не вышло, хотите получить хотя бы поцелуй.
Она вспыхнула. Жарко, полностью, заставив почему-то сердце забиться чаще. Взяла рубашку, прикоснувшись ко мне, резко отдернула руку и пробурчала:
– Отвернитесь. Вы обещали рассказать, что не так с розами.
Отворачиваться не хотелось, в голове слишком заманчиво звучала фраза о поцелуе. Но все же встал лицом к двери, поскольку целоваться всерьез мне никто не предлагал, а смотреть, как она переодевается – только себя дразнить. Да и не станет она при мне переодеваться.
– Похоже на сложный артефакт.