Знала она на удивление много, хотя получила всего три класса образования сельской школы, а остальные жизненные навыки пришли сами по себе, из опыта и разговоров с местными. А еще готовила всегда простую и вкусную еду, совсем не по-городскому, так, что никогда ничего не оставалось на потом, сметалось в одночасье. То быстрый хлебный суп замутит (похожий на луковый французский, кстати, один в один, но много проще), то необычные нежные луковые котлетки, то походя в огуречный салат бросит пару растолченных листьев черной смородины (это когда на даче жили), то сырники с картофелем — еда, о которой вообще никто никогда не слышал, но вкусноты неимоверной.
А тут еще Лидка услышала однажды ее разговор с мелкой Лиской, когда она, напялив очки, по складам читала девочке «Курочку Рябу».
— Вот яичко упало и раз-би-лось… Но ты, Лиска, не бойся, оно не по-настоящему разбилось, просто это ночь там, в сказке наступила. Яичко-то — это ж солнышко, вот оно и закатилось за горку-то. А курочка знаешь, почему Ряба? Не беленька, не черненька, а рябенька, одно перышко светленько, как день, другое темненько, как ночь, так вот день в ночь переходит, а ночь снова в день.
Лиска завороженно и довольно заинтересованно смотрела на Нюрку, словно понимала, что та ей говорит. Ну а Лида решила не выходить из-за угла, развернулась и тихо пошла на кухню, удивленная. Уж сколько раз Лидка читала Кате в детстве эту яичную сказку, ей и в голову никогда не приходило искать философский смысл разбившегося яичка или рябенькой курочки, а тут, здрасьте-пожалуйста, целая неожиданная народная теория!
Все бы хорошо, но, получив в распоряжение маленькую Лиску, нянька внезапно возненавидела подростковую Катю. Видимо, появилась или обострилась некая затаенная ревность, которая мгновенно дала о себе знать, как только в Нюрке проснулась невиданное доселе чувство — любовь. Катя тоже претендовала на сестринское внимание, а как иначе-то: маленькая, смешная, хорошенькая, ручонки тянет, хохочет-заливается, как ее не взять и не потискать? Но тут крылатой гадюкой подлетала, слегка высовывая жало, Нюрка, шипела едкое и шипучее «не трош-ш-ш-шь, не трош-ш-ш-шь», хватала Лиску в охапку и срочно начинала ей или менять только что менянные подгузники на еще более свежие, или соску совать, или еще что-то якобы неотложное делать, отпихивая Катю своим тощим колючим задом.
Катя чувствовала эту неприязнь, хотя причину такой ненависти понять не очень-то могла и старалась играть с сестрой, когда Нюрка была занята неотложными хозяйственными делами.