Надька Новенькая, прелестная, добрейшая, худенькая, смолящая «Беломор», с вечным молодежным коротким каре, сделавшим ее образ еще в двадцатых годах, могла после долгих игр с Катей и Лиской напробоваться горячительного из незапертого шкафчика-бара, который был вделан во встроенную стенку у Лидки в комнате, и свалиться со стула, привычно вывихнув руку и перепугав всех домашних. Была очень смешливой и имела особое театральное амплуа — «проказница», если по таблице Мейерхольда. Проказница должна была обладать тонкой фигурой, неважно каким голосом, но главное — большой подвижностью глаз и лицевых мышц. Необходимо было уметь подражать и пародировать, без этого никуда, ну и еще хорошо бы делать всяческие сальто и прыжки с переворотами. И да, это была именно Надька! Это четкое ее описание! Мейерхольд как в воду глядел, словно списывал с нее! Хотя с возрастом Надькины прыжки перестали быть легкими и по большей части перешли в травмоопасные, но любовь к пародиям и подвижность лицевых мышц осталась. Надька отличалась крепким здоровьем, которое объясняла просто и доходчиво — она лечилась водкой и своей кошкой (кошку она завела исключительно в лечебных целях). Но не подумайте ничего плохого, кошку свою прикладывала к голове от давления, если вдруг зашкаливало, и объясняла просто — у нее девять жизней, пусть делится. Ну а водку она не столько пила, сколько, как и кошку, тоже прикладывала — ставила водочные компрессы с перцем, с солью, с хреном и горчицей, делала спецнатирку или настаивала травы. Самостоятельно, в аптечные варианты не верила. Нун попивала, конечно, немного. Самую малость. Несколько рюмочек в день. Для здоровья. И хохотала.
Тяпка — Антонина, Тоня или Тяпа — такая же смешливая, как и Надька, яркая пухленькая старушенция с волосами цвета старых выцветших газет и размазанной по всему лицу помадой, почти как у Павочки, могла, увидев капельку крови на Катином пальчике от укола булавкой, упасть в обморок и красиво пролежать так до прихода Лидки, зная, что все будут хлопотать вокруг нее. А потом вскочить как ни в чем не бывало, расхохотаться и поскакать домой. И не поймешь сразу — блаженная она была или хитрожопая. Обожала надо не надо целоваться и вечно тянулась к собеседнику всеми своими напомаженными губами. Разговоры вела несодержательные, но эмоционально насыщенные. Когда-то хорошо пела, но роли в театре ей давали второстепенные, на главные она не тянула. Всегда специально для Кати покупала пакетик фигурного детского сахара с алфавитом, хотя девочка была уже вполне полноценным подростком. Но Тяпе самой нравилось наблюдать, как эти сахарные буковки тают в чашке с чаем.