Я непроизвольно кутаюсь в плед и пытаюсь — как это, наверное, делают все — переложить ситуацию на себя. Мне двадцать четыре и, хоть часть моих подруг уже успешно воспитывают своих детей — а некоторые даже двух — я о материнстве не задумывалась ни разу. Возможно, потому что для меня ребенок — это самый ответственный шаг в жизни, и к нему нужно быть готовым морально и материально, и точно знать, что даже если случится пришествие Годзиллы — я все равно смогу накормить, одеть и обуть своего ребенка, дать ему достойное образование и всю мою любовь. Сама, если придется.
А может еще и потому, что уже два года у меня целый класс «моих детей» и пока этого хватает с головой.
Но женщина, которая добровольно отказалась от материнства ради мужчины, наверное, любила его больше всех на свете.
— Может, и любила, — пожимает плечами Миллер, давая понять, что я расслабилась и позволила себе поразмышлять вслух. — Но в любом случае, прошло время. И «мы» тоже закончились. Так всегда случается — рутина убивает все, даже банальный комфорт.
— Только если над отношениями не работать, — возражаю я и даже не огрызаюсь в ответ на его снисходительную улыбку. Он так часто говорил, что я — максималистка, что сейчас снова об этом думает. Ну и что? — Если люди хотят быть вместе — они должны стараться. Оба.
— Если бы все было так просто, Зай, в мире не было бы разводов.
— А вы бы не сидели тут с малолеткой, а занимались бы сексом с любимой женой, — все-таки говорю в ответ.
— А я бы трахал тебя в моей кровати, Зай, потому что ты бы понимала разницу, — перекручивает он.
От того как раскатисто звучит его «р» в этом пошлом словечке, у меня странно неожиданно тянет между ног.
Я быстро избавляюсь от наваждения.
Зачем меня понесло в дебри этой личного? Оно мне вообще надо?
— Правда в том, Зай, что как бы мы с Милой не цапались, я помню, что она была рядом, когда я был где-то внизу пищевой цепочки. Избавиться от нее сейчас — это очень хуевая плата за верность и терпение. Даже если сейчас мы живет друг с другом просто по инерции. Ей нужен статус моей жены, чтобы не стать разведенкой — ок, он у нее есть. Мне нужно, чтобы мне не имели мозг. Хотя бы отчасти. Компромисс.
— У меня от вашей логики голова ломается, — почему-то очень грубо огрызаюсь я.
— Это потому что ты еще маленькая, — усмехается Бармаглот.
— Нет, это потому что женщина должна ждать мужчину после работы не потому, что у них компромисс, а потому что она скучает и хочет его обнять, и поцеловать, и сексом с ним заняться прямо в ванной, и плевать, что ужин остынет. А мужчина должен спешить домой, потому что он хочет быть с этой женщиной, и ему хорошо с ней, даже если…