Что я вообще делаю? Зачем?
Голова кружится.
Член у Марка большой — длинный твердый, перетянутый тугими венами.
Как такое вообще может поместиться в женщине?
В голове вспыхивает картинка меня, лежащей на кровати, приколоченной сверху этим мужиком. Он методично двигает бедрами, вколачивает меня в матрас, словно игрушечную, загоняет так глубоко, что от крика сводит гланды.
От этих мыслей рвется дыхание, и в какой-то момент вдруг понимаю, что от моих «грязных фантазий» ладони быстрее натирают его член.
Марк хрипло стонет, снова сжимает пальцами мое лицо и поворачивает, задирая к себе, чтобы мы смотрели прямо друг на друга.
Я хочу его?
Ощущение твердого член, который Бармаглот уже сам толкает бедрами, заставляет мысли путаться, лишает воли.
Мне хочется секса с ним?
Провожу ладонью вниз, сжимаю твердую мошонку.
Боже благослови этого мужика за то, что у него все идеально коротко…
Можно встать на колени, взять член в рот, облизать языком эту темную головку идеального размера и формы и сосать, пока не онемеют щеки.
— Сожми сильнее, — командует Бармаглот, и я крепче обхватываю его яйца, немного оттягивая вниз. — Зай, в следующий раз выебу тебя в рот, так и знай.
Я мотаю головой, и чтобы заставить его замолчать, сильно, до крови, прижимаюсь губами к его губам.
Боюсь любого его пошлого обещания.
Боюсь любого звука.
Любого намека на то, что секс с ним будет сильным, жестким — и что мои ноги потом будут болеть от того, как грубо он меня трахал несколько дней подряд.
То, что я делаю — неправильно.
Но я не могу остановиться.
Не теперь.
Марк жадно вталкивает язык в мой рот, двигает им точно так, как долбит членом в мои жатые ладони.
Я прикусываю его зубами, мы оба шипим, и в ответ Бармаглот сильно вдавливает мою голову в стену. Это не больно. Это просто граница, что главный здесь — он.
Моя связь с реальностью окончательно теряется, когда на его головке выступают первые тяжелые капли. Я размазываю их большими пальцами.
Какой он на вкус? Спортсмен и ЗОЖник, сладкий, потому что вечно пьет эти свои полезные коктейли и ест только свежие фрукты?
Да пошло оно все!
Я набираю еще немного этой влаги, отрываюсь от нашего звериного поцелуя и вкладываю пальцы себе в рот. Лижу языком. Пробую.
— Ты мелкая бесчувственная дрянь, — звереет Бармаглот, следя за тем, как я недвусмысленно сосу собственные пальцы.
— Мокрая в хлам, ты прав, — говорю шепотом.
— Убить тебя мало, Зай.
— Дай закончить, Бармаглотище, а потом делай что хочешь.
Я снова сжимаю его обеими ладонями.
Делаю несколько жестких движений по члену вверх-вниз.
Он подхватывает, вколачивая член так грубо и сильно, что головка бьется мне в живот.