— Я помню! — огрызаюсь в ответ. Вспыхиваю — и тут же гасну. — Это не то, что ты думаешь.
— Алиса, это именно то, что я думаю. Ты… ведешь себя очень недостойно.
— Ага, — искренне соглашаюсь я.
— Он твой любовник?
— Что?! — трясу головой и нервно смеюсь. — Нет, мам, я бы никогда… Я бы…
Я уже давно это самое «когда».
Я дала себя поиметь в клубе.
Я провела ночь в его квартире, ходила полуголая по его дому.
Я целовалась с ним пять минут назад.
— Мам, у меня просто… все сложно. — Так себе оправдание, но другого нет.
— Я очень уважаю Милу. — Мать берет мое лицо в ладони и заставляет посмотреть ей в глаза. Кажется, немного смягчилась, но мне от этого вообще не легче. — Она — хорошая женщина. Я бы никогда не желала узнать, что моя дочь спит с женатым мужчиной и, не дай бог, планирует увести его у законной жены. Это был бы слишком сильный удар. Даже думать не хочу, что было бы с отцом, если бы…
Она делает многозначительную паузу.
— Мам, правда, не о чем беспокоится. Просто у Марка не очень ладится в личной жизни, мы с Андреем… прошли долгий путь. И как-то все смешалось. Знаешь, как это бывает, когда собираешься печь французский бисквит, а получается лаваш.
— Давай без твоих этих непонятных метафор. — Она все-таки оттаивает и обнимает. — Горе ты мое, бестолковое.
На прощанье она крепко меня обнимает и еще раз выразительно заглядывает в глаза.
Быстро чмокаю ее в щеку и убегаю так, словно под моими ногами плавится земля.
Стыдно — хоть провались.
Я всегда хотела быть гордостью своей семьи.
Всегда хотела добиваться всего сама, чтобы когда-нибудь мой отец сказал: «Эта Звезда — моя дочура, завалите рот все, кто думал, что мозгов у нее хватит только чтобы транжирить мои деньги!» Страшно представить, что было бы, если бы нас с Бармаглотом заметил отец.
Щеки горят так сильно, что прикладываю к ним ладони, но это все равно не помогает.
Никогда еще мама не смотрела на меня так, словно я стала ее самым большим разочарованием в жизни, а заодно провалом в воспитании.
Правда, что же я такое все время творю?
— Эй, ты решила сдать армейские нормативы по бегу? — слышу знакомый смех и с облегчением падаю в руки Андрея. Только сейчас осознаю, что меня трясет. Андрею даже приходится посильнее прижать меня к себе. — Что случилось? Ни на минуту нельзя оставить одну.
Его голос звучит искренне обеспокоенным.
Я задираю голову, лишь через мгновение спохватываясь, что у нас не такая большая разница в росте, и можно не бояться, что шея, не выдержав напряжения, треснет.