Августа ощущала себя неловко. Она боялась пошевелиться, чтобы не разбить дорогой фарфор. Практически прозрачный, светившийся на солнце, он наверняка стоил целое состояние. Гораздо больше, чем у нее есть и когда-либо было.
На коленях лежала белоснежная накрахмаленная салфетка.
Слуги тенями скользили вдоль стола, уносили пустые тарелки, подливали кофе и сливок.
Августа покосилась на сидевшего на противоположном конце невообразимо длинного стола Ивара. С тем же успехом он мог завтракать в Тройсе. Интересно, услышит ли жених, если она что-нибудь скажет, или придется кричать?
И стол, и вся пышная, но бездушная обстановка угнетали. Неужели аристократические семейства ели так изо дня в день, разобщенные, вовсе не интересовавшиеся друг другом. Зачем такой стол, когда завтракают двое? Все походило на бессмысленный ритуал. В ее среде так не принято. Пусть на кухне тесно, пусть стол не ломится от снеди, зато все рядом, улыбаются, помогают друг другу. И овсянку накладывает не похожая на статую женщина в белой наколке, а брат, сестра, племянник или тетка. В дворянской среде подобное немыслимо.
Сокрушенно покачав головой, Августа отрезала себе кусочек ветчины. Она скучала по дому. По матери, по Джулии. Пусть фамильяр Ивара регулярно снабжал ее сведениями о здоровье сестры, это все же не то. Августа должна быть там, с ней, а не сидеть в залитой скупым весенним солнцем столовой. Тут даже поговорить не с кем, разве только со слугами. Но Августа убедилась: кроме сухого «да, сира» или «как изволите, сира», от них ничего не добьешься. А ведь какая она «сира» – так, неведома зверушка.
Августа снова бросила взгляд на Ивара. Он просматривал почту. Будто нельзя сделать это после, в кабинете! Зачем портить завтрак? Еще и газету потребовал, пристально изучил. Она понимала, что злится на жениха по другой причине. Не в письмах дело – в том, что он лишил ее прошлого. Прежде у Августы была любящая и любимая семья, а теперь? После прогулки к водопаду на душе остался горький осадок. Незаконнорожденная, ретана – слишком много всего для нее одной! И ничего взамен. За что ей цепляться, на что опираться?
«Вздор! – помотала головой Августа. – Джулия навсегда останется твоей сестрой, а отец – отцом. Неужели слова какого-то темного стоят больше голоса сердца! У него нет никаких доказательств. Подумаешь, бабушка меня не любила! Она вообще была вздорной старухой, сердилась на отца за то, что он выбрал мою мать, а не Эшли Стеро. Вдобавок у меня дар, кто из простого народа такое оценит. Джулия же сущая фейри, не любить ее невозможно».