Я сам не заметил, как оказался рядом с ней. Рядом лежал отец Сони с окровавленным лицом. Не ощущалось никаких колебаний разума – он был мертв, окончательно и бесповоротно. Также рядом лежала Грейс. Я едва узнал её. Выстрелом ей разворотило шею, и сейчас она корчилась, захлебываясь.
Сзади нас поднималось зарево пожара. Подхватив Соню, я потащил её отсюда.
Соню трясло. Она рыдала, хлюпала носом, подвывала, смотрела в пустоту. Одно сменяло другое, и не было этому конца. Пока тащил к машине и отгонял мародеров, пока ехали через город и отбивался от преследователей, которых подцепил на дороге, пока пробивались сквозь толпу недовольных – всё это время Соня ни на что не обращала внимания, пребывая в шоковом состоянии.
Я и сам чувствовал себя не лучше. Также был в шоке от произошедшего.
Случившееся казалось чем-то нереальным. Соня так сильно думала об этом, что я невольно раз за разом проживал с ней событие. Как откуда ни возьмись появилась Грейс. Как отец Сони, смеясь, направил на дочь ружье. Как он внезапно скинул внушение, повернул оружие и выстрелил в Смешинку. Как она выстрелила в ответ из пистолета, которым была вооружена. Как Соня в приступе гнева, забрала ружье и добила Грейс.
Требовалось что-то сказать, найти слова утешения, но я не знал, что говорить.
Это ведь я виноват в случившемся. От и до.
Грейс пришла мстить мне. Отец Сони, как и она сама, не виноваты. Это я спровоцировал её, не добил, когда была возможность.
Я и только я…
* * *
Я завез нас на какой-то пустырь, где в округе не было людей. Заглушил мотор, выключил фары. Соня к этому моменту тихо всхлипывала, у неё кончились силы, и она больше не могла рыдать.
– А если… – прошептала она, но замолчала.
А если отец жив. Вот о чём она думала. Думала, но знала, что это не так. Логические доводы, как за, так и против, кружили в её голове с бешеной скоростью.
– Прости, – выдавил я из себя слова.
– За что? – дернулась Соня.
– За то, что так вышло.
Соня цокнула языком и отвернулась к окну. По всем законам жанра должен был пойти дождь, подчеркивая трагедию. Но он не шёл.
Я видел, о чём думает девушка, и это было больно. Не так, как ей, по-другому, но тоже больно.
Она хотела бы меня винить. И винила. Ругала себя за это, приводила доводы, что я не всесильный бог, чтобы успеть повсюду. И так по кругу. Раз за разом.
– Я тебя не виню, – тихо сказала она, так и не повернувшись.
Соня знала, что я вижу её насквозь. Это не добавляло понимания и легкости между нами. Лишь усложняло и запутывало.
– Надо пережить игры. Потом я помогу тебе уехать из города и нормально устроиться. Новая, хорошая школа. Новый дом, всё что захочешь.