Уже совсем рассвело, когда показались пригороды Куньмина. За окном проплывают умытые ночным дождем улицы, мокрые крыши домов. Мягким зеленоватым светом поблескивает листва деревьев. «Куньмин прихорашивается перед встречей дорогого гостя», — весело сообщаю своему спутнику, но на это, кажется, несколько поспешное заявление он отвечает какой-то нерешительной улыбкой.
Не знаю, может, у Ли Мао появились недобрые предчувствия, хотя прежде дара предвидения я у него не замечал, но его обычно бьющий ключом оптимизм сегодня поутих, и мой радостно-возбужденный в ожидании новых впечатлений дух не получает живительной поддержки. А скоро Ли Мао приходится совсем худо: нас никто не встречает! Созваниваясь с Куньмином, он, как потом сам признался, настоятельно просил не устраивать пышных приемов, но до такой степени…
Стоим, поеживаясь от утренней свежести, минут сорок. Ли Мао бегает от одного выхода к другому, озабоченный не столько ужасным провалом в организации поездки, сколько моей реакцией на оный. «Не может быть… Не может быть…» — время от времени срывается с его губ. Рядом словно в насмешку торжественно встречают делегатов каких-то конференций, гостей, друзей, родственников…
В конце концов, уверовав в бесплодность ожиданий, загружаемся в автобус и катим по чистеньким, зеленым улицам к университету. Одолевая крутую, словно специально созданную для испытания на прочность тянущихся к знаниям абитуриентов лестницу перед входом в главное здание Юньда, за легким, непринужденным разговором пытаемся скрыть свою тревогу. Напрасно: и здесь нас никто не ждет!
Узнаем не без труда, что заниматься мною должен переводчик ректората Ян Динъань, но его местонахождение — загадка для всех. Пока я, удобно расположившись на мягком диване в приемной ректора, попиваю извлеченный из наших запасов кофе, копаюсь в картотеке, отбирая нужный для Куньмина материал, Ли Мао развивает бурную деятельность. Не знаю, какими путями ему удалось сломить сопротивление администраторов, долго не осмеливавшихся взяться за вопрос о нашем устройстве в университетскую гостиницу, прикрываясь ссылками на отсутствие комфорта, удобств, большой шум и пр. Тем не менее к одиннадцати часам мы все же водворяемся в спартански обставленную, но просторную и светлую комнату. В номере четыре деревянные кровати, но соседей нет, и, как подсказывает мне накопленный опыт, вряд ли они появятся. Душ во дворе, но это уже такая мелочь…
Смыв с себя пыль, усталость и нервное напряжение, возвращаюсь в номер и застаю в нем смущенного Ян Динъаня. Тысяча извинений, неловкие оправдания… Приходится рисовать на своем лице некое подобие улыбки. Принесенное Яном предложение перебраться в комфортабельную «Цуйху», где нам должны были забронировать номер, отвергаем. Не нравится мне неопределенное «может быть», да и бюджет Ли Мао не выдержит такого насилия. Конечно, университетская гостиница скорее похожа на общежитие, рассчитанное к тому же на непритязательных в быту китайцев, и не готова к приему зарубежных гостей. Хотя и есть в ней несколько просторных и неплохо обставленных апартаментов, в которых проживают преподаватели-иностранцы, но на вселение их туда пошли не от хорошей жизни. Оттого и не принимает Юньнаньский университет студентов и стажеров из других стран, что невозможно пока создать им приемлемые условия. Но нас устраивают и такие, так что независимо от того, хотят или не хотят нас здесь видеть, мы остаемся.