Выходим из ресторана уже в темноте, однако улицы ярко освещены. Бойко идет торговля на вечернем овощном базаре; на тротуаре размещаются с поделками из камня и кости кустари. Разнообразные по форме и раскраске (от весьма искусно выполненных в старокитайском стиле черной тушью гуйлиньских пейзажей до аляповатых изображений драконов и хитро улыбающихся из-под белых усов лысых старичков — даосских святых) каменные экраны и раскладные ширмочки, выточенные из полудрагоценного камня фигурки животных и персики — символы бессмертия, закладки для книг, полуфабрикаты для личных печатей. Продавцы — в основном молодые парни в возрасте 25–35 лет — держатся с достоинством, охотно вступают в разговор и не отказываются тут же продемонстрировать свое умение. Беру на память зеленоватый — явно недозрелый — символ бессмертия, на котором его создатель за одну минуту острым резцом изображает контуры скалы, в которой легко угадать гору Сянбишань, реки и скользящей по глади воды парусной лодки и пишет соответствующее сюжету четверостишие:
В глубинах вод спрягалась ясная луна,
По поверхности ясная луна плывет,
Вода течет, а река не движется,
Луна уходит, а вода все течет.
Мастер оказался не только искусным резчиком, но и философом. Кстати, его не обвинишь в однообразии: у Полы, купившей аналогичный персик, и рисунок и стихи иные.
Недлинный путь до гостиницы получился довольно долгим. Остаток вечера коротаем в баре рядом с грохочущей дискотекой, из полутьмы которой периодически выскакивают разгоряченные танцоры. Под звуки диско и пляску цветомузыки пытаемся продегустировать гуйлиньский деликатес — бамбуковое вино. Вкус — специфический…
Следующий день был отведен для путешествия по Лицзяну. Отправной пункт — маленький городок, скорее деревушка Янди в получасе езды от центра Гуйлиня.
Неширокая, гладкая, обсаженная деревьями асфальтированная дорога прорезает бесконечные поля, частью желтые, со следами недавно убранного урожая, частью уже вновь зеленеющие молодыми побегами риса. С обеих сторон то там, то здесь впиваются в небо островерхие, поросшие травой и мелким кустарником скалы, подмигивают глазами-пещерами потерявшие былую стройность, грузно оседающие на землю, но все еще солидные и внушительные каменистые кручи, а на горизонте под низким пасмурным небом в несколько рядов, наплывая одна на другую, застыли горы. Временами натягивает туман, моросит дождь, и от этого картина становится еще фантастичнее. Даже не верится, что все это — творение природы, а не проделки добродушного великана-шутника. Набросать на ровном месте столько каменных глыб!