Сворачивающая к ипподрому узкая, заставленная с обеих сторон торговыми лотками, декорированная кумачом лозунгов и многоцветьем текстильной продукции улица похожа на полноводную реку, вопреки всем законам природы текущую по пологому склону вверх, к украшенной зеленью и красными флагами пайлоу с надписью «Дали саньюэцзе». Отсюда, от арки хорошо просматривается живая, суетливая, никак не меняющая тоскливого сине-зеленого цвета река, по поверхности которой среди черных голов и зеленых фуражек то там, то здесь проплывают игривые, украшенные цветами соломенные шляпки, уныло опустившие поля бледные панамы, щеголеватые белые кепи. Людской поток разбивается на ручейки, бурлит водоворотами у прилавков с одеждой, обувью, галантереей, изделиями кустарных промыслов, снова соединяется и, ударившись об арку, разбивается на две части. Большая вливается в уже кипящее Коре на обширной, отведенной под торговые ряды территории, а меньшая сворачивает направо и тонким ручейком змеится к ипподрому, где должно состояться торжественное открытие праздника. Ярмарку оставляем на потом и вливайся в этот маленький ручеек, который выносит нас к распахнутой настежь ограде и уже гудящей в нетерпеливом ожидании представления толпе.
Но здесь нас поджидает неудача, которая чуть было не испортила общее праздничное настроение. Наше желание занять место на трибуне входит в непреодолимое противоречие с инструкциями, полученными дежурящими здесь полицейскими: проход только по пропускам. Если бы знать об этом заранее… Красноречие Ли Мао разбивается о ледяное спокойствие блюстителей порядка, и он убегает в город на поиски чиновника, который якобы имеет отношение к распространению этих билетов. И, конечно, безрезультатно. Разве можно что-либо или кого-либо обнаружить в этой всеобщей суете? И все же благодаря проникшемуся ко мне сочувствием офицеру мы оказались на трибуне в достаточно плотном окружении обвешанных фотоаппаратами и кинокамерами «соотечественников» и иностранцев.
К половине десятого в северном углу ипподрома скапливается многоцветная масса участников сегодняшнего представления. Природа к ним благосклонна: бегущие по ультрамариновому небу облака время от времени накатывают на землю освежающей тенью, дует легкий ветерок, утренняя прохлада постепенно сменяется ласковым теплом.
Праздник открывает председатель правительства автономного округа Дали. Речь его сугубо официальна, но на удивление лаконична, и вот уже раздается стрекот моторов, и на беговой дорожке появляются возглавляющие колонну белоснежные мотоциклы с невозмутимо восседающими на них полицейскими. Несколько неожиданное вступление, которое, однако, скоро забывается, заслоненное калейдоскопом меняющихся впечатлений. За донельзя сосредоточенным мальчишкой-знаменосцем и тамбурмажором — грациозной девушкой в ослепительно белом кителе, белых брюках и лихо заломленной на затылок белой фуражке — проходит шеренга девочек в национальных костюмах бай с букетами цветов в руках, за ними — стройные ряды горнистов и барабанщиков в белых костюмах с красными погонами. На шеях музыкантов яркими пятнами горят красные галстуки. А дальше идут делегации Дали и Сишуан баньны, Наньдуна и Баошани, Юнпина и Лицзяна, Чусюна и Чжаотуна, других округов и уездов Юньнани. 14 из 25 народностей провинции представлены на сегодняшнем празднестве, и каждая из них демонстрирует великолепное, бережно хранимое искусство яркого и живописного национального костюма, артистизм игры на народных инструментах и мастерство древнего, передаваемого из поколения в поколение танца, удаль веселых народных игр и гуляний. В глазах, свыкшихся с тоскливой невыразительностью гардероба подавляющей массы китайцев, рябит от широкой гаммы свежих, сочных расцветок.