Но что великолепно просматривается в это ясное, прозрачное утро, так это укрытые вечными снегами серебристые вершины Гунгэшань, самых высоких в Сычуани гор. На 7500 м над уровнем моря возвышается главная вершина Гунгэ. С нее Эмэйшань, видимо, даже не разглядеть.
Наступившее утро вконец разбудило огромный муравейник, который, как оказалось, собрался вчера на вершине под маскировочной шапкой тумана. Самые энергичные и нетерпеливые начинают спускаться. Выступаю и я, по первости бодрой рысцой, с хода обгоняя своих неторопливых попутчиков.
Избираю самый короткий, 30-километровый маршрут, он же, как мне кажется, самый напряженный и самый интересный. Эти километры от Золотой вершины до Храма бесчисленного количества лет пробегаю за пять часов, отдыхая каждый час по десять минут. Вниз — не вверх, это намного легче; подбираю удобный ритм и шаг и очень скоро начинаю чувствовать себя ужасно деловитым и донельзя занятым кузнечиком, автоматически пересчитывающим бесконечные ступеньки каменных лестниц, ничего не видящим, не слышащим и чересчур озабоченным стремлением к достижению конечной цели, чтобы по-настоящему увидеть всю прелесть окружающей природы. Заставляю себя сбавить обороты и пристальнее вглядываться в таинственный зеленый мир.
Но обо всем по порядку. По холодку да со свежими силами бежать вниз не составляет большого труда — и уже через 45 минут проскакиваю знакомый Цзеиньдянь и устремляюсь далее. Вдоль тропинки то там, то здесь расположились сараеподобные закусочные: два-три колченогих столика под навесом да сколоченные из бросового материала, просвечивающие многочисленными щелями убогие постройки. Выбираю одну, которая кажется немного почище. Набор блюд очень скромен: традиционные сифань — жидкая рисовая каша — и лапша. Выбираю первое, хотя и не являюсь его поклонником. Перевешивает здравый смысл: сифань можно выпить прямо из пиалы, не прибегая к палочкам. Свои-то я оставил у подножия, а стоящие в грязном стакане на столе поблескивают таким подозрительным сальным светом, что к ним просто опасно прикасаться. Краем глаза замечаю, что за перегородкой хозяйка протирает только что извлеченные из подозрительного цвета воды приборы той же тряпкой, которой только что вытирала стол. Остается прибегнуть к психотерапии и истреблять прорывающихся в мой организм микробов с помощью своих внутренних ресурсов.
Но как бы то ни было, от горячего завтрака получаю удовольствие и заряд энергии и продолжаю свой путь, но уже в более рваном темпе. Вскоре тропинка выводит на относительно ровную площадку, известную как Терраса пещеры грома (Лэйдунпин). Справа от террасы плотной стеной стоит сосновая роща, слева — отвесный обрыв, у которого еще можно обнаружить развалины древнего монастыря. За развалинами скрывается потайная тропка, бегущая вдоль отвесной скалы над глубокой пропастью, по-над увивающей ее стенки пышной растительностью. На обрыве — беседка с оранжевой двухъярусной крышей. Говорят, что поблизости от нее в прежние времена стояла железная табличка с надписью, запрещавшей шуметь. Считалось, что громкий разговор или смех на этом месте могут моментально вызвать бурю.