Раз рожденный, я б не хотел
быть пожалован титулом хоу;
Раз рожденный, я б не хотел
познакомиться с ханьским Цзичжоу.
Я хотел бы родиться в Цзяшоу,
Пить вино и гулять по Линъюнь.
На одной из скал, у которой, по преданию, особенно восхищался окрестным видом поэт, отчетливо видна надпись «Место, где гулявшему Су Дунпо продавали вино». Уже после образования КНР рядом была построена беседка, которая так и называется — Беседка Су Дунпо.
А у ног Большого будды суетится народ. Под скалой, на самом берегу реки приютился маленький сувенирный киоск; прячутся от жары под пестрыми зонтами-ромашками фотографы. И я делаю несколько снимков — к сожалению, лишь отдельных частей тела будды, ибо объектив не может охватить фигуру со столь близкого расстояния, — и через пещеру по более пологой, но и более длинной лестнице поднимаюсь наверх, иду тенистыми аллеями, которые, однако, не спасают от навалившейся духоты.
К югу от Линъюньшань, за узкой протокой высится холм поменьше. На нем расположен еще один монастырь — Уюсы, существующий еще с периода Тан, а сохранившиеся в нем залы Небесных владык, Милэфо, Великого героя и Будды (Жулайдянь) были построены в период Мин — Цин. Находящиеся в зале Великого героя 3-метровые скульптуры будды, бодисатвы высшей добродетели и счастья Вэньшу (Маньчжушри) и Самантабхадры очень искусно вырезаны из камфорного дерева и покрыты позолотой.
Время меня торопит, и я заканчиваю свой вынужденно беглый осмотр, останавливаю один из проходящих автобусов и спешу на автостанцию. Увы, опоздал: последний автобус на Чэнду только что ушел, и мои надежды проехать по дорогам Чэндуской равнины провалились. Теперь нужно торопиться к последнему поезду на станцию Цзяцзян.
Окружающий пейзаж заметно отличается от того, что довелось наблюдать не только в бедной Гуйчжоу, но даже в плодородной западной Юньнани; дорога бежит по равнине, и кроме привычных глазу полей проплывают мимо и зеленые рощи, и покрытые свежими травами луга. Частые деревни выглядят зажиточно и преуспевающе. Местами идет пахота, и я впервые в Китае вижу на залитых водой рисовых чеках тракторы: маленькие железные мустанги, на которых восседают судорожно держащиеся за руль ковбои, норовисто прыгают, трясутся, переваливаются с боку на бок, пробираясь от бровки до бровки в грязно-бурой воде. А рядом уже ярко и сочно зеленеют прямоугольники рисовой рассады, золотится спелая пшеница. Прямо у обочины машут цепами крестьянки, обмолачивая собранный урожай.
Среди таких же разноликих полей лежит железнодорожная станция Цзяцзян. Отвыкший от комфортабельного проезда и измотанный переездами и перебежками последних дней, не сразу верю в удачу, когда кассир совершенно обыденным голосом предлагает «мягкий сидячий». Но оцепенение быстро проходит, и вот я уже в кресле весьма кстати прицепленного к составу дополнительного мягкого вагона. Два часа пути — и новая, доселе неизвестная страница путешествия — г. Чэнду.