На ярко освещенном кусочке тротуара стоит несколько квадратных столов, за которыми идут ожесточенные бильярдные бои, только сражаются не шарами, а выточенными из дерева плоскими кругляшами. Играют и взрослые и дети. Вокруг одного из столов зрителей больше всего. Один из игроков, крайне деловой, серьезный, уже знающий себе цену мальчишка лет десяти, уверенными движениями загоняет в лузы одну шашку за другой, за несколько минут обыгрывая своих, намного старше его по возрасту партнеров. Болельщики так увлечены поединком, что меня совершенно не замечают.
Спалось, несмотря на казарменные условия, неплохо. Наутро с Гарвином, составившим мне компанию, пробегаем по той части старого города, где не видно современных зданий. В нашем распоряжении меньше часа, поэтому прогулка получается скоротечной, успеть бы создать хоть поверхностное представление о месте, где довелось провести ночь.
От центральной улицы уходить далеко не надо. Первый же поворот уводит нас на окраину города, туда, где начинается полоса аккуратно нарезанных прямоугольниками полей и огородов; оттуда попадаем на узкие, метра четыре в ширину, улицы, иногда асфальтированные, но больше мощенные камнем или просто грунтовые. Еще более узкие переулки и тупики, куда нет времени заглядывать. Приземистые одно-двухэтажные хибары из кирпича и дерева. Местный колорит отражен несколькими оригинальными двухъярусными крышами и своеобразными каменными арками-воротами. Бедность, но не нищета. Рынок, лениво колышущийся на сбегающей с пригорка улочке, также не таит в себе ничего нового и необычного: лица, одежды, товары — все это повторяется на шанхайских или куньминских базарах. Все ощущения отрывочны, и у меня так и не складывается целостного впечатления от города.
В аэропорту снова томимся в ожидании вылета. Безделье скрашивает хорошая погода, и так не хочется прощаться с этим теплым и приветливым краем. Наконец прилетает старый знакомый, АН-24. Контроль, построение — и вновь тень самолета скользит по вершинам морщинистых гор, ныряет в глубокие ущелья, перечеркивает бегущие между редкими деревушками дороги, накрывает блестящее в залитых водой полях солнце. Ближе к Дяньчи горы отступают, под крыльями самолета расстилается широкая равнина, и пейзаж утрачивает львиную долю своей привлекательности. А жемчужина Юньнани — озеро Дяньчи — просто разочаровывает. Сверху оно выглядит как большая грязная лужа.
После непривычной для зимы духоты 12° тепла в Куньмине приносят блаженное облегчение. Вторую половину дня трачу на поиски книжных магазинов, брожу по южной части города. Здесь тоже преобладают белый и зеленый цвета, мелькают некитайские лица, бурлят на узких улочках промтоварные и продуктовые рынки, теснятся выносные лотки сапожников, портных, слесарей и других столь необходимых любому городу мастеров «службы быта». Толпится народ, в основном дети, вокруг предприимчивого торговца сладостями, разыгрывающего в рулетку свои творения из жженого сахара. Несколько быстрых, виртуозных движений обыкновенным железным ковшиком — и на мраморной плите вырастают задиристые петушки, распушившие пышные хвосты фазаны, золотые рыбки и огненно-рыжие драконы. Куда тут нашим петушкам на палочках! Здесь присутствует не только коммерция, но и искусство и изрядная доля фантазии. В десяти шагах от «художника» продает такие же сладости его коллега, однако рулетки у него нет, и продукция его спросом не пользуется. Вот что значит «творческий подход»!