Я так сильно жаждал плодов, что не мог допустить и мысли поделиться ими с мистером Джинном, хотя именно он помог отыскать Древо.
– Твое? – страшным голосом взревел старик, и сквозь лохмотья его одежды показалось то же сияние, что я видел у мистера Теннина. Он приподнялся над землей. – Не отдашь?!
Херувим расхохотался, и его смех прокатился по всей долине и небу, а деревья отклонились в стороны, точно расступились в ужасе, спасаясь от незримой силы.
Мистер Джинн встряхнул головой, и меня затопил страх – веселье на лице ангела сменилось сожалением. Точно он собирался сделать со мной то, чего не хотел. Ангел протянул руку, и мое тело сжали невидимые тиски. Я не мог шевельнуться. Казалось, мою душу обвели кругом. И вдруг он отбросил меня и удивленно воззрился на Древо Жизни. Лицо его исказилось от разочарования.
Под Древом сидела Абра, а из мягкого ствола торчала рукоять меча. От того места, где Абра вонзила огненный меч, уже начала растекаться чернота. Ветви стали клониться к земле, будто дерево сдувалось.
Гнев захлестнул ангела. Удары молний озарили туман, круша ветки и взрывая сучья, и вскоре раздались раскаты грома.
Воздев руки, мистер Джинн, с развевающимся позади пальто, помчался к Абре, и от него простирались лучи могущественного ангельского сияния.
Абра поднялась и вытащила меч из умирающего Древа. Он вышел легко, как нож из масла. Она обхватила обеими руками рукоять, подняла клинок над головой и швырнула в херувима. Я удивился, какой невероятной мощи был этот бросок: меч так быстро полетел вперед, словно подчинялся не только материальной силе, но и посылу души. Он вонзился в грудь мистера Джинна так же беспрепятственно, как вошел в Древо. Ангел замер и уставился на Абру, а затем упал. Падая, он достал клинок и с грохотом уронил его на камни.
Все плоды разом, тысячей видений, упали на землю и разлетелись на куски. По долине пролетел сильный порыв ветра и унес кусочки в небо. Я закрыл глаза и представил, как они улетают в океан вечности, тонут в его водах и растворяются.
Волны громадными бурунами захлестывают опасный каменистый берег, вынося стекловидные обломки плодов Древа Жизни. Весь песок на пляже словно состоит из этих измельченных кусочков, а из песка вздымаются белые скалы. Наверху скалы стоит мама, она улыбается мне напоследок, затем поворачивается и уходит прочь.
Мама ушла, и ее не вернуть.
Смерть – это океан, полный кусочками плодов Древа Жизни. Это шелест волн, что нарастают, но так и не разбиваются, шум, что длится вечно.