Я киваю пареньку.
– Привет, – говорит он, и все. Односложный ответ так же удивителен, как и появление Калеба вовремя.
– Ты принес дымовые шашки? – спрашиваю я. Калеб кивает, и тогда я вручаю ему старую коробку. – Вот еще что: понесешь это, только будь осторожен – вещь очень хрупкая.
– Хорошо, – с вызовом отвечает он, и мне становится любопытно, отчего паренек стал использовать слова как оружие.
– Хорошо, – говорю я, – пойдем.
В машине царит молчание, хотя по моему опыту по пути на похороны никто не пускается в разговоры. О чем говорить перед лицом смерти? Что сказать, когда приходится вспомнить, что из праха мы произошли и во прах возвратимся.
Автомобиль сворачивает на Кинкейд-роуд.
– Осторожно, – предупреждаю я Калеба, который держит коробку.
Путь до города заасфальтировали, и Джерри едет быстро, как я никогда здесь не ездил. Мы прямо-таки летим над дорогой. Раньше о днище машины то и дело бились мелкие камушки, но теперь единственный звук – ровное гудение, напоминающее о рокоте реки или о вечности.
Мы приближаемся к городу и парку, где ежегодно проходит ярмарка. Старые пыльные дорожки покрыли асфальтом. Сомневаюсь, что балаганщикам по-прежнему дозволяют разбивать лагерь у подножия холма. Дальний сектор словно уменьшился в размерах, по крайней мере, после моего последнего посещения ярмарки пятнадцать лет назад мне так кажется.
Впрочем, для ярмарки пока слишком рано, и парк совсем запущен.
Город немного расширился, Кинкейд-роуд проходит чуть дальше, чем я помню, но в остальном почти все выглядит как раньше. Некоторые рестораны сменили названия, дома выглядят потрепанными, но антикварный магазин Пелле еще стоит на перекрестке. Теперь им управляет внук мистера Пелле, который – только представьте – немногим моложе меня. Интересно, сохранилась ли в магазине та подсобка? И что они сделали со столом, на котором писала старуха…
Ищи Древо Жизни…
Джерри обещает дождаться нас в машине.
– Не люблю я похороны, – говорит он, неловко отведя взгляд в сторону, поскольку понимает банальность своих слов.
Кто вообще любит похороны?
Мы с Калебом идем к церкви. Через стоянку в том же направлении шагает еще несколько десятков человек. Все они одеты в черное. У них на плечах – тяжкая ноша. А ведь я мог прекратить все это с помощью Древа Жизни, все смерти и горе. Что бы сказали эти люди, узнай они мой секрет? Сама мысль кажется странной.
Мальчишка несет коробку, его рубашка, галстук на застежке и брюки перепачкались пылью. При каждом шаге содержимое громыхает. Знаю, Калебу отчаянно хочется заглянуть внутрь.