Местничество глупое, а считается. Съезд археологический 1890 г.[702] Обеды. 1-го во дворце. 2-го во дворце. Великая княгиня[703]. Гудович[704]. Я. Генерал. 4-го у Долгорукова. Кн. Волконская, Капнист[705], я, Юрковский[706], Степанов[707], конец стола.
4-го у графини Уваровой. Ужин. Великая княгиня влево Бычкова. Граф Орлов-Давыдов, я, княгиня Трубецкая, ей обещал книгу, как выйдет о Москве.
У головы. Губернатор Голицын, влево графиня, Савва[708], я, молодая Прасковья Алексеевна[709].
Обед в «Эрмитаже»[710] графине.
20 января. «Демут». Я, графиня, голова, молодая Прасковья, Анучин.
21 января. Обед у графини. От нее справа я, слева Ф. Корш.
23 января. Вторник. Обед Анучина в «Эрмитаже». Багалей Д. И.[711] тост за мое здоровье. Маркович[712] — за Орешникова и прочих музейных, Щербатова.
24 января ужин у графини Бюлер. За мое здоровье.
12 марта. Понедельник. Утром часов в 11 вдруг явился передо мной ярославский архиерей Ионафан[713] с Владимиром архимандритом Спасского монастыря, а я был в туфлях, беседовал с В. Н. Щепкиным[714]. Оделся и провожал архиерея по выставке и по залам музея. Весь день был какой-то тревожный.
19 марта. Понедельник. Станкевич растревожил меня своим поведением, совсем как Елпидофор. Кичится, не исполняет моих приказаний и о библиотеке не то понятие имеет.
20 марта. Орешников рассказал, что узнал на днях, будто наш служитель продает вещи. Оказался Павел, продававший какие-то стопы серебряные. Я, говорю, этого ожидал. Орешников запретил ему. Я сказал, что надо все проверить и запереть.
6 июля. Пятница. Пошел на вокзал, встретилась монахиня пожилая. Думаю, будет неладно.
Явился Солдатенков с просьбою передать графине Уваровой его отказ на ее письмо о пожертвовании на издание Археологического съезда VIII. Мотив: он никак не причастен ни к Обществу, ни к съезду. Что у него на 300 почти тысяч сделано и лежит его изданий.
Еще Павел отказался служить в музее по отчаянной болезни. Все ли цело. Поручаю ключи зал Алексею.
На балалайке трень-брень Бренко Окотов бренчит. Откуда бренчать.
Много знает, да мало понимает, сказала мимо идущая нянька. Может и так: Мало знает, да много понимает.
30 августа. Юбилей генерал-губернатора. Представлялся и я с скромным переплетом, в коем помещался лист похвалы ему от музея. Подхожу и говорю что в адресе. Читать было воспрещено, уж очень много было всяких адресов. Он мог только сказать, что не успел заслужить ничем музею. А ведь было время.
Схожу вниз, хочу одевать пальто в сонме генералов. Вдруг приезжает великий князь Сергей. Я от искренней радости воскликнул громко: «Вот особенное счастье, ваше сиятельство. Ваше высочество» — поправился. Генералы выпучили глаза, я сконфузился. Но поздоровался, поднес руку. Потом всю неделю нервозно беспокоился о том, что наделал неуместным возгласом, ругал себя дураком и пр. А оказалось после, как рассказывал граф Стенбок