На днях Зайцевский[698] забрал свои вещи и нынче их увез. Сизов вообще и на ту и на другую сторону, но больше на ту, и потому торги мои парализуются его влиянием.
14 апреля. Пятница. Храм Христа Спасителя. Вот архиереи в облачениях, в митрах, с крестами в руках уселись, залезли под аркадами, в углах теснятся, свесив ноги, в позах неблагочинных, бедным негде протянуть ноги. Что это? Скульптура русская, одевшая наружность храма? Ни красоты, ни величия, ни благочестия не возбуждающая. А внутри живопись нарумяненная, набеленная, напомаженная, с пробором причесанная, примасленная. Все оперные певцы, тенора, баритоны, изредка басы на сцене, с ужимками певцов или простых оперных статистов. Хорош Пожарский! А у Введения во храм Богородицы прямо к заднице и прикладываются. Вся живопись сорокинского пошиба. Хорош Савооф — баритон оперный, лет 50-ти или с лишним. Напудренный, чтобы казаться седым. Стены мраморные, мозаика и пр. — очень хороши. Живопись не годна, ничего не говорит православному чувству, возмущает его.
18 апреля. Агент Семирадского предложил мне в подарок несколько билетов для пропуска на «Фрину». С сего дня платят за сии билеты по 30 копеек, а с воскресенья, с 11 числа, когда они были по рублю, он не догадался предложить мне рублевые билеты. Фотографическая выставка была любезнее, доставив мне почетный билет для постоянного входа. Конечно, я не взял ни одного билета, какие предлагал мне Сизов, устроитель выставки «Фрины». Он без моего спроса распорядился и вывеску не на месте поставить, и стулья дать две дюжины.
16 октября. Понедельник. Был в музее великий князь Сергей Александрович. Приехал в 2 часа, оставался без малого до 3 часов. Встретил милостиво, спрашивал о здоровье и не велел хворать. Показывал ему все, что собралось у Постниковых Н. М. и Д. М., особенно у последнего, финифти. Портрет Екатерины II Сушковой[699]. Заметил, что я дешево назначил 300 рублей. Надо купить, сказал. — Сколько просят? — 1000 рублей. Сизов говорит: нет, кажется. Я говорю: 500 рублей давал художник. Великий князь восхищался аксессуаром.
Прощаясь, я просил соизволенья представить некоторых лиц в члены музея. Я не умел сказать, откуда в музее кадило Веневитинова, какая надпись, портрет Кульнева[700], — везде надобны ярлычки.
Обещал прислать свои вещи из курганов. Чернево[701] все раскопал. Прежде князь Николай Сергеевич сказывал, что написанная мною благодарность за первые его вещи, произвела хорошую аннонсацию. Это было заметно и по-теперешнему разговору. Он как бы хвалился своими раскопками.