— Звучит как-то странно.
— Ты разберешься. Главное, не пытайся втиснуться в рамки обыденной морали.
— А при чем тут? — насторожился Стриж.
— При том, что любовь — это не ограничения, а свобода. Она не убывает, когда ты ее даришь, и одна любовь не противоречит другой. Вот ты же, полюбив Шуалейду, не перестал любить брата, отца и мать. Так же и Шу не перестала любить меня.
— Это совсем не одно и то же, — попытался протестовать Стриж.
— Конечно. Ты не хочешь в постель с отцом, хоть и любишь. А Шу это совсем другое. Вообще между истинными шерами все несколько иначе, ты не заметил? Дети Драконов похожи на своих прародителей. Все дети Драконов — братья и сестры. Как Хисс и Райна.
Стриж помотал головой, не понимая, к чему ведет Дайм. То есть не желая понимать.
— Придется понять и принять, — не обращая внимания на то, что Стриж и не думал озвучивать свои мысли, ответил Дайм. — Ты шер, истинный бард. Драконий сын. А Драконы могут быть и мужчинами, и женщинами, как захочется. Драконам плевать на мораль, ее придумали бездарные люди. Драконы меняют мир под себя, играют с миром и друг с другом. Как Хисс и Райна. И в каждом из нас есть кровь Хисса и кровь Райны, светлый шер. От этого никуда не деться.
— Ты делаешь из меня неблагонадежного подданного, — фыркнул Стриж: смешно же, неблагонадежная Рука Бога.
— Нет. Пытаюсь заставить думать головой, а не цитатами из благоугодных толкований.
— Ты первый, кто назвал Канон Полуночи благоугодным. Но в постель к тебе я не пойду.
Миг Дайм молчал, затем рассмеялся, на сей раз весело и заразительно.
— Да-да! Зачем идти туда, где ты и так есть?
Стриж вскочил, сжал кулаки — и тоже рассмеялся. Боги, ну и чушь! Истинно, бред и наваждение.
— Ты, мастер Стриж, очень красивый мальчик, и поешь ты здорово, и рукам твоим цены нет. Но думать ты пока не умеешь. Все, иди отсюда, я спать хочу. — Дайм зевнул, завернулся в простыню и отвернулся. — Брысь, говорю.
— Сладких снов, светлый шер. — Стриж поклонился, зевнул сам…
И обнаружил себя на кровати, рядом с разметавшейся во сне Шуалейдой. В окно заглядывал месяц, по подоконнику стучали редкие капли начинающегося дождя. Тяжелая голова клонилась к подушке, не желая больше ни о чем думать.
— Сладких снов, светлый шер, — шепнули ветви за окном голосом Дайма, нового друга и брата — ведь все дети Драконов братья.