Посудина, на борту которой убийца понадеялся сбежать из столицы, показалась за час до полудня. Обшарпанная шхуна, груженая ольберской шерстью и кожами, шла довольно быстро для такой рухляди. Роне снял с матросов аркан, чтобы не передрались снова в самый неподходящий момент. Оборванцы тут же забились по углам, подальше от злого шкипера — благо от парусов Роне их попросту отогнал, чтобы не мешали воздушным потокам.
— Эй, ты! — крикнул шкиперу Роне, когда до шхуны оставалось не больше трех сотен локтей. — Быстро вооружай оборванцев и стройтесь на палубе. Пойдете со мной. Одного оставь за штурвалом.
Последние минуты перед абордажем он вслушивался в след и готовил ловчие сети. Мальчишка, похоже, спал — поисковая нить вела в каюту по правому борту. Матросы шхуны занимались кто парусами, кто мытьем палубы, кто-то просто сидел на бухте канатов и пялился на проплывающие мимо поля. Рулевой зевал около закрепленного штурвала: русло здесь было широким и прямым, как гномьи железные дороги.
— Как только скажу «пошли», прыгаете на борт шхуны, — скомандовал Роне контрабандистам. — Идите за мной, держите наготове веревки. Никого не убивать!
Последний приказ Роне добавил исключительно ради светлого шера. Почему-то не хотелось делать то, что ему не понравится, даже если Дайм никогда и не узнает о подробностях этого маленького приключения.
— А как же команда… — начал один из матросов.
— Цыц, — оборвал его шкипер. — Благородному шеру виднее.
Абордаж прошел на диво гладко. Шлюп нагнал шхуну, выровнял скорость и притерся к левому борту. Матросы на шхуне свалились сонными кулями, где стояли. Роне взлетел на высокую палубу, метнулся к нужной каюте, вышиб запертую дверь… и захохотал, как ненормальный.
На подвесной койке валялась кукла размером с ладонь, сделанная из тряпок, с нарисованными угольком глазами и желтыми нитками вместо волос. Одеждой ей служил обгорелый кусок атласа, приколотый иголкой из звездного серебра.
— Вот лихорадка, дери тебя семь екаев! — утерев выступившие на глазах слезы, пробормотал Роне, протягивая руку к кукле. — Лихорадка… — повторил он, когда при первом же касании его ауры кукла вспыхнула сине-лиловым пламенем и сгорела, оставив на засаленном матрасе лишь силуэт из сажи.
Позади послышалось недоуменное шуршание: рыжий шкипер, заглянувший в выломанную дверь, пытался понять, что тут происходит. Ничего объяснять ему Роне не собирался. Не признаваться же вслух, что девчонка его переиграла! Достойная, дери ее, ученица. Его ученица! Проклятье.
— Назад, в порт, — бросил он, разворачиваясь к шкиперу.