Дайм сжал обеими руками папку и тихо позвал:
— Ваше величество, вы здесь?
По галерее пронесся насмешливый шелест шелка, простучали каблучки, и ледяной голос шепнул со всех сторон сразу:
— Ее величество давно уже не здесь. Потанцуй со мной, благородный шер, одной грустно!
Дайм резко обернулся и встретился взглядом с бездонными провалами на сотканном из тумана лице. Из провалов капали слезы, оставляя блестящие дорожки на туманных щеках и пятная струящийся дым платья. Плакальщица жеманно улыбнулась и потянулась к Дайму…
— Свет с тобою! — Он шагнул назад и поднял руку. Подаренный Ци Веем браслет блеснул рубиновыми глазами, зашипел на голодную нежить. Плакальщица растаяла, не дожидаясь благословения.
— Никто меня не любит… — простонала она издалека и тут же засмеялась: — Злой шер, все равно скоро умрешь и будешь танцевать со мной!
Прошептав обережную молитву, Дайм снова обернулся к портрету. Нарисованная королева, так похожая на Шуалейду, улыбалась нарисованному королю. Ей дела не было ни до светлых, ни до темных шеров с их глупой любовью.
— Ты знала, что она предназначена не мне? Знала. — Дайм покачал головой и коснулся пальцами соединенных рук на холсте. — И все еще хочешь, чтобы я хранил ее.
Мертвая королева не отвечала, да ответа и не требовалось. Как не требовалось никаких клятв, чтобы хранить и оберегать Шуалейду. Единственную женщину, любившую его таким, какой он есть.
— Хватит! — чужой и ломкий голос потерялся среди статуй, зеркал и масок. — Еще поплачьте, светлый шер, над своей печальной судьбой, как оперная прима! Хватит, я сказал.
Снова зашелестело, засмеялось туманное нечто, но в этом смехе слышалось сочувствие: та, что убила себя из-за несчастной любви и стала плакальщицей, понимала его, звала, обещала выслушать и пожалеть, утешить надорванное сердце ледяными поцелуями.
Стряхнув наваждение, Дайм осенил лоб малым окружьем. Подползший к самым ногам белесый туман отступил, где-то вдали обиженно всхлипнуло. За спиной скрипнула дверь. Застучали шаги — мужские, уверенные.
— Что вы тут забыли, капитан? — не оборачиваясь, спросил Дайм.
— Слишком много нежити, генерал, — ровно ответил Энрике, чуть не впервые обратившись к нему по званию. — Прошу вашей помощи в зачистке.
Дайм усмехнулся. Нежити в Риль Суардисе и впрямь развелось многовато — начать бы зачистку с Ристаны и ее слуг.
— Вы правы, капитан. Хорошая уборка не помешает.
Вдвоем они расправились с обнаглевшей нежитью за считанные минуты. Башня Заката приманивала сущности, она же помогала с ними расправляться: дармовая энергия сочилась из всех щелей, заливала дворцовые подвалы, впитывалась в стены и растекалась лужами по драгоценному паркету. Вот будет радость газетам и головная боль Геральдической Палате, когда у дворцовой челяди начнут рождаться одаренные менталисты и стихийники. Быть может, счастье достанется и кому-то из придворных дам. Интересно, какой дар будет у ребенка Шуалейды?