Тут мне пришла спасительная мысль. Я достала фотоаппарат и направила объектив на полуодетую толпу. Результат был неожиданный. Женщины закрыли лица и бросились бежать. В первую минуту я подумала, не приняли ли они фотоаппарат за оружие. Только несколько детей остались стоять, и, когда я подозвала их посмотреть, они набрались смелости и медленно подошли. Они смотрели недоверчиво, но в конце концов любопытство победило. За ними приблизились и остальные, а потом мне уже надо было думать о Том, как спасти фотоаппарат. Когда я несколько раз нажала кнопку затвора, к моему удивлению, они потребовали фотографию, из чего я заключила, что фотоаппарат не был для них такой уж новинкой.
Что касается фотографирования, то у меня уже был некоторый опыт по Алжиру. И там не раз я оказывалась в положении, когда не знала, что спасать — фотоаппарат или свою жизнь. Здесь, в Западной Африке, было не так. Мне не удалось воспользоваться апробированными методами. Как всегда, подарков на всех не хватило, а мои попытки расположить женщин, погладив какого-нибудь ребенка, кончались тем, что прибегала мать, хватала его на руки и с криком исчезала. Но через минуту приходила другая с ребенком на руках и предлагала мне купить его.
Когда я впервые столкнулась с этим, то растерялась. Нечто подобное, говорила я себе, мать могла совершить только из-за слаборазвитого материнского инстинкта. Позднее я узнала, что это не так. Матери стремятся поместить своих детей в благополучные семьи, туда, где, по их мнению, их детям будет хорошо. Богатые люди, приезжающие на море, — это как раз те, кто могли бы обеспечить такое счастье. Не знаю, как это назвать: недостатком ли материнского чувства или, наоборот, каким-то другим, более глубоким чувством, усиленным верой в человеческое добро? Но, бесспорно, оно не соответствует нашим представлениям и нашим взглядам. Скорее всего этим женщинам вполне достаточно сознания того, что их ребенку будет хорошо. Они не думают о том, что могут никогда его уже больше не увидеть. А может быть, они полагают, что даже в далекой стране ребенок не забудет своих родственников и облагодетельствует их.
Я интересовалась в кругу наших знакомых, известны ли им случаи, чтобы белый покупал чернокожего ребенка? Никто не мог припомнить, откуда это повелось. Один учитель высказал предположение, что это пережиток давнего прошлого, отсвет времен, когда на побережье торговали рабами. Его слова меня обескуражили.
— Но вы не будете утверждать…
— Я ничего не хочу утверждать, — прервал он меня, — но посмотрите на эту проблему с другой стороны. Продажа рабов за моря и океаны — это, конечно, было жестоко и страшно. Это мы знаем. Но разве потомки бывших рабов не возвращались? Разве некоторые из них не вернулись состоятельными людьми? У бедноты на эту проблему свой взгляд. А потом человек устроен так, что не дает несчастью надолго овладевать собой. Сельский житель ничего не знает о тяжелых условиях жизни негров в Америке. Он видит только тех, кто приезжает сюда, т. е. состоятельных людей, а они ему вполне импонируют…