— Именно из таких запродавшихся им вождей отдельных племен французы хотели сделать начальников антивьетнамских автономных округов, — добавляет Хоан. — Део Ван Лян не был единственным предателем и насильником, хотя в своей необузданной жестокости превзошел всех. Подобными же предателями были старшины племени нунг на севере и мыонг — вблизи Хоа бинь. Однако коварные планы врага потерпели крах.
— Много крови пролили эти изменники? — спрашиваю я.
— Да, много. Но зверство обернулось против них самих. Доведенные до отчаяния люди поднимали бунт.
И гнев народа становился тогда сильнее террора. Правду о Движении Сопротивления не смог задушить даже самый жестокий правитель. Когда Народная Армия перешла в наступление, даже та сила, какой располагали Лян и его зять, авантюрист, полуфранцуз-полуазиат Бордье, ни в чем не уступавший тестю, не помогла им. Они не смогли заставить людей таи выступить против нас.
— Но говорят, что часть таи все-таки была настроена антивьетнамски?
— Верно, были такие, но мало.
— Что же потом переубедило их?
— Когда не стало деспотов вроде Део Ван Ляна, которому французы помогли удрать на самолете, под ногами сторонников сбежавших феодалов стала гореть земля…
Я вспоминаю все ранее узнанное и думаю: действительно — что могли Део Ван Лян, его достойный зять авантюрист Бордье и их сторонники, противопоставить известным восьми пунктам «Декрета о таи», опубликованного правительством ДРВ осенью 1952 года? Декрет гарантировал таи охрану их жизни и имущества, свободное выполнение любой работы, предусматривал распределение среди крестьян имений и земли сбежавших колонизаторов и предателей, неприкосновенность святилищ и пагод, открытие школ и больниц, возмещение убытков лицам, помогавшим Народной Армии, законность, порядок и неприкосновенность личности. Правительство призывало крестьян организовываться и брать власть в свои руки.
То был совершенно иной язык, нежели тот, на котором обращались к таи люди типа Део.
— Но в наследство от феодалов и деспотов нам остались нужда, темнота и много взаимных обид. Еще по сей день нет-нет да и всплывет что-то! — продолжал Ло Ван Фи. — Однако дело идет к лучшему. Хотите, я расскажу вам о нашем сегодняшнем хозяйстве? Мы выращиваем кроме кукурузы рис, а также сахарный тростник, маниоку, фасоль, хлопок и некоторые другие промышленные растения. Урожай риса в низинах доходить теперь до 400 тонн с гектара вместо прежних 1800 килограммов, которые мы получали на «рай». Все больше организуется у нас сельскохозяйственных кооперативов. В низинных районах провинции таких кооперативов уже насчитывается около двухсот, а в высокогорных — почти двадцать.