В 17:00 состоялся Пленум ЦК. Открыл его М.С. Горбачев.
Слово взял А.А. Громыко и от имени Политбюро предложил избрать Генеральным секретарем ЦК КПСС М.С. Горбачева. Дал ему более развернутую характеристику. Пленум единодушно поддержал эту кандидатуру. М.С. Горбачев выступил с короткой речью по самым принципиальным вопросам, в которой уже просвечивались оттенки политики, развернутые позже на апрельском Пленуме.
Было ли решение избрать Горбачева неожиданным? Нет. Участники Пленума были готовы к возможной смене политического руководства, знали о тяжелой болезни К.У. Черненко. Первая же кандидатура, которая естественно встает в такой ситуации, – второй секретарь ЦК, а им, по сути, и был Горбачев.
Впоследствии возникали разговоры о том, что этот пост якобы рассчитывал занять В.В. Гришин. Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть их, так как никаких известных мне внешних проявлений этого намерения со стороны В.В. Гришина или других членов Политбюро не было. У меня спрашивала корреспондентка Би-би-си Норма Перси: «Вот на встрече с избирателями вместо Черненко доклад делал Гришин, и люди могли подумать, что сам Черненко выбрал себе на замену Гришина». Я ответил, что невозможно сейчас сказать о замыслах К.У. Черненко. Думаю, что ни в Политбюро, ни в ЦК, ни в Москве В.В. Гришин не имел достаточно высокого авторитета, и его кандидатура могла бы вызвать протест. А что касается встречи с избирателями, то здесь все логично. Коль скоро К.У. Черненко выдвинут кандидатом в Верховный Совет РСФСР от одного из округов Москвы, собрание проходит в Москве, то его ведет и выступает с речью первый секретарь МГК, представляя кандидата – Генерального секретаря ЦК. Ну а насколько льстива и вдохновенна была эта речь – вопрос другой.
Что касается опубликованных записок Е.К. Лигачева, где он говорит о заседании Политбюро вечером 10 марта, где якобы сложилась очень тревожная атмосфера, что в воздухе витал этот вопрос, то, возможно, так и было. Я на этом Политбюро не присутствовал. Но ведь никаких конкретных действий со стороны членов Политбюро не было. Что же касается внутреннего состояния и устремлений каждого, то кто их знает? Действительно, это факт, что выход М.С. Горбачева после кончины Ю.В. Андропова в феврале 1983 г. на вторую роль в партии был воспринят некоторыми членами Политбюро неоднозначно. Это, во-первых, Н.А. Тихонов, в определенной мере В.В. Гришин или еще кто-то. Наиболее открыто такая позиция проявлялась на первых порах. Потом внешне все как будто встало на свои места. М.С. Горбачев вел Секретариат, а в отсутствие К.У. Черненко и Политбюро. Но особенно в период осложнения болезни К.У. Черненко, когда тот находился в больнице и был оторван от конкретных дел, ему (об этом со мной делился Горбачев) иногда передавалась не совсем достоверная информация. Что касается активности М.С. Горбачева, которая преподносилась как стремление «проявить себя», показать свои возможности, то для этого, думаю, были основания. Вообще же, скорее всего, все сведения такого рода Константин Устинович получал не от членов руководства партии, а от людей из своего окружения, его помощников, и в том числе от давнего соратника К.М. Боголюбова. Таким образом, мне конкретно ничего не было известно о каких-то разногласиях среди членов Политбюро, когда готовились предложения о Генсеке. Считаю, что «интуицию», «атмосферу» и т. п. нельзя считать аргументами о происходившей якобы внутри Политбюро борьбе за лидерство 10 и 11 марта 1985 г.