Но вот раздается резкое, стремительное, навязчивое грохотанье, и на сцену кокетливым аллюром снова выбегают две проститутки в юбочках хула-хула. Они изгибаются, играют бедрами. Это васуахили — жительницы морского побережья. Язык жителей побережья — суахили — эсперанто Восточной Африки.
Женщины семенят ногами, притопывая босыми ступнями, задорно покрикивают, вертятся волчком.
Такого испытания мужчины не выдерживают. Они входят в освещенный круг и начинают танцевать под самой лампой, заигрывая и кокетничая с женщинами. Но вот все сразу кладут руки на бедра и образуют ряды. Танцующие взмахивают локтями, бой барабанов становится все более неистовым. Они захлебываются, им как будто не хватает дыхания.
Эти сумасшедшие танцы, видимо, будут продолжаться до самого утра. Ничего нового я уже не увижу Я удаляюсь от раскачивающейся в воздухе лампы, погружаясь во все более молчаливую и темную пустоту другой части уже давно уснувшего города.
Завтра ранним утром меня будет ждать поезд. Я начинаю свое путешествие, или скитание, которое продлится несколько месяцев.
Два паровоза, тяжело пыхтя, с трудом втаскивают непомерно длинный состав на Африканское плато, поднимая его от уровня моря на высоту пяти тысяч футов.
В начале состава помещены багажные вагоны, готовые принять на себя основной удар в случае крушения. За ними движутся вагоны третьего класса, до отказа набитые людьми в пестрых, ярких одеждах. И лишь в самом конце состава мягко плывут пульмановские вагоны с вазунгу — «привилегированной кастой» обладателей белой кожи.
На внешней стороне вагонов первого класса под каждым окном прикреплена табличка с фамилией владельца забронированного места.
Вазунгу не теснятся в вагонах и даже не стоят в проходах, как это часто бывает в их родной Улае (Европе). Здесь, в Африке, они ездят с удобствами и комфортом. Докучают лишь резкие толчки паровоза, управляемого машинистом-индийцем.
Каждый белый пассажир получает в свое распоряжение мягкое плацкартное место, постель и сетку от москитов. В связи с предоставляемым комфортом, количество вагонов непомерно возрастает, и паровозы выбиваются из сил, поднимая в гору тяжелый состав.
По мере подъема поезда пышная зелень кокосовых пальм сменяется колючками агав. Из-за недостатка влаги растительность делается уродливой, низкорослой, причудливо переплетается в немой отчаянной борьбе за тень и воду.
Местность становится все более неровной. То там, то здесь возвышаются фиолетовые вершины массивных и грозных гор. Где-то вдали, на самом горизонте, они образуют недоступные горные цепи, преграждая дорогу поезду.