Паром тем временем подходит к берегу. Я не спешу нанести визит королю Александру. Мне заранее известно, что он ничем не может быть мне полезен. Я хорошо знаю, что представляют собой эти подставные фигуры в колониальной игре, но что поделаешь, если конусообразная королевская обитель со страусовым яйцом на крыше стоит на пути моего следования. Племя базинза обитает на побережье и занимается рыболовством. Ранее места его поселений простирались далеко в глубь материка, но из-за эпидемии комы население передвинулось ближе к побережью, леса были вырублены. Оставленные некогда территории заняли их соседи — васукума.
Итак, хижина короля Александра преграждает мне путь, и я волей-неволей должен туда зайти. Мне заранее известно, что не удастся отвертеться от бокала так называемого чая, который представляет собой бурду из мяты и молока с огромным количеством сахара.
Король Александр развлекает меня беседой. Он указывает на обыкновенную деревянную скамеечку (у стены стоит несколько таких скамеек, на одной из них сижу я) и сообщает, что это его трон.
— На одной из ножек этой скамеечки раскаленным железом сделаны три насечки, символизирующие три источника королевской власти…
Его последующих излияний я не слушал. Каждый вождь племени старается окружить себя ореолом превосходства, искусственно создавая предметы культа. Нет ничего проще, чем сделать три насечки и потом рассказывать всем об их символическом значении.
Наконец разговоры закончены. Великий вождь предоставляет в мое распоряжение лодку и четырех гребцов, которые должны везти меня вдоль побережья, от одного селения к другому. Надеюсь, что таким образом я сумею напасть на след каменной трубки племени базинза, знаменитой треугольной трубки, которую изобразил в своем блокноте Стэнли.
— Тунга-мира… тунга-мира! — тоскливо напевают гребцы. Эту мелодичную песню печальное эхо доносит до острова Коме, за которым в этот момент скрывается: солнце.
— Тунга-мира бей! — поет мне каменный лес. Поет сзади, спереди, со всех стлрон. Еще момент, и это отовсюду вторящее эхо повергнет меня в состояние полного дурмана. Лодка судорожно подпрыгивает. Гребцы гребут без уключин, беспорядочно, обеими руками. Рулевой, не имеющий ни малейшего представления о высоком классе этого вида спорта, то и дело перекладывает весло из одной руки в другую.
На темнеющем лазурном своде неба появляется первая бледная звезда. До полуночи я не успею доехать, даже до ближайшей деревни.
— Тунга-мира… тунга-мира бей!
И надо же было случиться несчастью. У меня прострел, или, выражаясь языком профессионалов, ишиас — воспаление седалищного нерва. Тот, кто сам не испытал этого, не сможет ни понять меня, ни посочувствовать мне.