— Есть, но она не моя.
— Разыщи ее хозяина, я тебе хорошо заплачу.
— А сколько?
— Один шиллинг.
— Подожди здесь, я мигом, — и он поплелся в чащу леса.
— Поскорее! — крикнул я ему вслед и спросил у Игнатия, далеко ли ему идти.
— Я не знаю, куда он пошел, — ответил тот.
— Как не знаешь? Он же сказал — к хозяину масок.
— Но он сам — хозяин масок. Я его знаю, он хитрый, хочет заработать вдвойне.
— Но куда же он пошел?
— Понятия не имею. Может быть, сидит где-нибудь в кустах.
Меня охватывает злоба. Что предпринять? Ждать его. здесь или махнуть рукой на это весьма сомнительное предприятие и пуститься в обратный путь? Но перспектива приобретения маски затмевает чувство обиды. Я усаживаюсь у дороги и терпеливо жду целый час. Наконец я не выдерживаю и срываюсь с места, окончательно разозленный.
— Идем отсюда. Ничего из этого не выйдет. По крайней мере обманщик не получит шиллинга.
— Лучше пройдем немного в том же направлении, может быть, мы встретим его.
— Хорошо. Давай попробуем.
Мы минуем несколько хижин, вход в которые прегражден палкой. Эго означает, что хозяев нет дома.
— Разве у вас не запирают хижины на замок?
— А зачем?
— Чтобы ничего не украли.
— Но здесь всем все известно друг о друге, а впрочем, мунгу сразу указал бы на того, кто украл. Воров у нас нет.
Мы проходим мимо хижины, стоящей особняком. Оттуда долетают громкие мужские голоса — вероятно, пьют помбе.
— Он там, я узнал его голос, — говорит Игнатий, останавливаясь.
— Войди и посмотри. Если он действительно там, то прикажи ему немедленно выйти. Скажи, что иначе он будет арестован и передан комиссару.
В душе я смеюсь над этой пустой угрозой, ведь я не обладаю здесь никакой властью.
Жмурясь от солнца, в дверях появляется старик. Он уже довольно пьян. Видимо, пил помбе в счет моего шиллинга.
— Ты что ж? Сидишь и пьешь, вместо того чтобы искать хозяина масок?
— Но я уже успел вернуться. Его нет дома, он ушел в Невалу.
— Не выдумывай. Покажи мне сейчас же маску. Вот тебе обещанный шиллинг.
— Если бвана мкубва даст еще один шиллинг, я принесу.
— Дам. Иди.
— Но хозяин будет зол на меня. Чтобы он не сердился, мне придется заплатить ему два шиллинга.
— Ты получишь и эти два шиллинга.
— Это другое дело. Иду.
Старик возвращается в хижину и через минуту появляется снова, неся под мышкой что-то большое, завернутое в тряпье. Таинственными знаками он манит нас в кусты.
— Что у тебя за секрет?
— Не хочу, чтобы люди догадывались, что я продаю чужие вещи, — шепчет он.
Присев на корточки за деревом, старик принялся с благоговением разворачивать сверток. Через мгновение из-под тряпок показалась размалеванная физиономия кирпичного цвета с оттопыренными, как у летучей мыши, ушами. В каждое ухо были продеты по три разноцветные серьги, а верхнюю губу украшала огромная белая, характерная для племени маконде дощечка, какую я видел сегодня на губах у двух старух. Маска сделана очень искусно, она не идет ни в какое сравнение со всеми виденными мною прежде. Она существенно отличается и от маски из Дар-эс-Салама, тайна происхождения которой привела меня сюда.