Стоит ли говорить, что, впервые попав в Москву не по работе, сначала Вадим чувствовал себя не в своей тарелке. Сожалел, что уступил желанию Нины Георгиевны и зря потратит несколько дней на домашние посиделки, разговоры, экскурсии.
Тем удивительнее было новое состояние: неспешно бродить по старым улочкам, слушать увлеченного своим же рассказом экскурсовода, в роли которого выступил сын двоюродной племянницы матери — Виктор. Названый в честь общего предка — прадедушки Вадима, он был всего на пару лет младше гостя-дяди, над чем постоянно подшучивал. По профессии Виктор был архитектором, по призванию — историком, общественным деятелем, борющимся за сохранение культурного наследия. Получить такого эрудированного родственника в экскурсоводы было невероятной удачей. Вернее, счастьем: Вадим не только открыл для себя город совершенно с другой стороны, но и узнал родословную до страшно сказать какого колена: почти весь первый вечер он изучал ветвистое, замысловатое «древо», которое составил и прокомментировал племянник, потративший на это немало времени в архивах.
Назавтра они снова гуляли по Москве, долго смотрели на балкончик дома, где когда-то жила прабабушка Мария Ефимовна, где родилась мама Вадима — Нина Георгиевна. Удивительно, но Вадим столько раз проезжал мимо, ходил пешком, но ему и в голову не приходило, что этот старинный особняк тесно связан с историей его рода! Виктор даже показал место, где когда-то находилась бакалейная лавка, в которой Мария Ефимовна познакомилась с удивительно одаренным пареньком — его дедом, Георгием Степановичем Кореневым…
Но и это было еще не все. Спустя несколько месяцев Виктор прислал письмо, в котором, изложил кое-какие с большим трудом добытые сведения и об отце Вадима. В детдом под Смоленском тот попал совсем крохой. Мальчика передали из госпиталя: отец — военный хирург, мать — медсестра, оба родом из Минской губернии, скончались от тифа. Ребенок чудом не заболел, родные неизвестны. Гражданская война продолжалась, госпиталь менял дислокацию, девать малыша было некуда. Кто знает, возможно, эти обстоятельства и сыграли свою роль, когда подросший Сергей Ладышев выбрал профессию врача, когда решил после войны осесть в Минске?.. Увы, спросить было некого. Как и не удалось больше ничего узнать. Отец Вадима сменил несколько детских домов, дела воспитанников за давностью лет исчезли, затерялись, и лишь в одном из них чудом отыскалась едва читаемая карандашная запись в регистрационной книге, которая тоже непонятно как сохранилась.
Такое глубокое погружение в семейную историю для Вадима не прошло бесследно: он почти приблизился к разгадке того, что имел в виду отец, рассуждая о миге бесконечности. Его родословная и есть своеобразная бесконечность, и состоит она из множества мигов человеческих жизней. Каждая жизнь в отдельности — миг, поочередно или вместе — бесконечность. И даже его не найденный до сих пор сын — следующий миг, начало которому положил он, Вадим. Его сын даст начало другим жизням, продолжающим, расширяющим эту бесконечность. Осознанно или неосознанно люди часто теряют свое начало, забывают о нем, не задумываются, насколько все уже связаны между собой раннее созданными цепочками из звеньев-мигов, насколько зависимо от каждого мига будущее бесконечности, название которому — человечество.