Аристотель принадлежал к четвертой категории, и и этом нет ничего удивительного. Он был первым ученым-прагматиком. Аристотель, несомненно, уловил в рассказе Платона все связанные с ним геофизические проблемы, но в то время не имел возможности их разрешить.
Об авторах второй и третьей категорий мы поговририм позже. А сейчас необходимо отметить и установить одно: сам Платон верил, что все, о чем он рассказывает, является историческим фактом.
Он заявляет об этом совершенно недвусмысленно по крайней мере в четырех случаях. Критий говорит в самом начале:
Послушай же, Сократ, сказание хоть и весьма странное, но, безусловно, правдивое, как засвидетельствовал некогда Солон, мудрейший из семи мудрецов («Тимей», 20е).
После выступления Крития Сократ говорит:
Прекрасно. Однако что же это за подвиг, о котором Критий со слов Солона рассказывал как о замалчиваемом, но действительно совершенном нашим городом? («Тимей, 21а).
Ниже, где речь идет о том, как Критий впервые усчитал эту историю, есть такие слова:
«Расскажи с самого начала, — попросил Аминандр, — в чем дело, при каких обстоятельствах и от кого слышал Солон то, что рассказывал как истинную правду?» («Тимей», 21d).
И в конце повествования Крития Сократ говорит:
…важно, что мы имеем дело не с вымышленным мифом, но с Правдивым сказанием («Тимей», 26е).
Платон четырежды прямо заявляет, что история v на подлинный исторический факт. Однако кое-кто считает, что Платон был неискренен и его рассказ не более чем легенда или миф, так как автор преследовал две цели: во-первых, хотел — так они утверждают — оправдать деспотизм Крития, одного из тридцати тиранов, показывая, что он находился под влиянием своего деда, Крития Старшего, который приписывал могущество и богатство Афин монархическому строю, существовавшему там во времена Атлантиды; а во-вторых, якобы стремился снять с Сократа обвинение в том, что он внушил своему ученику Критию деспотические взгляды.
Все это кажется большой натяжкой. Рассказ об Атлантиде вряд ли мог хоть в какой-то степени способствовать достижению этих двух целей, Платону было совершенно незачем снова и снова подчеркивать, что это не вымысел, а факт, ибо последнее обстоятельство — правдива история о гибели Атлантиды в морских волнах или нет — никоим образом не влияло на его политические и философские воззрения.
И еще одно. Даже если предположить, что Платону для чего-то понадобилось придумать фантастическую страну за пределами известного в то время мира, то зачем он так подробно рассказывает об укреплениях столицы этой страны?