В траву вплелись одичавшие заросли «камоте». Они лишены клубней, но их плотные желтоватые листья съедобны. Сказывается голод. Невзирая на дождь, толпимся вес на этой поляне, молчаливо и сосредоточенно срывая листья и поглядывая украдкой, сколько удалось собрать другим хозяйствам. Затем варим их в горшке, сберегая скудный запас риса, и сосредоточенно жуем плотные, волокнистые стебли.
Наутро ветер стихает, но, как это всегда бывает во время урагана, за ним следует проливной дождь, обрушивающийся на землю сплошным потоком. Мы не в состоянии покинуть наш островок. Лежим под «пончо», в запавших глазах голод, усталость, сомнения.
Кто-то вспоминает, что сегодня седьмое ноября, годовщина Русской революции. Воспоминание об этом дне взбадривает нас — революционеров. Оно напоминает нам, почему мы находимся здесь. Покрытые мокрыми лохмотьями, мы не забываем о нашей заветной мечте.
Выходим под дождем из наших убежищ и проводим на поляне летучее собрание, отмечая этот день.
На поваленное бревно взбираются ораторы — Аламбре и Луис. Им приходится кричать, чтобы заглушить вой разбушевавшейся стихии.
Мы отмечаем этот день, отдавая должное его значению для освободительной борьбы колониальных народов. Он напоминает нам, что не мы одни терпим лишения и испытываем трудности в борьбе за свободу. Русскому народу приходилось голодать и приносить жертвы, бороться с нашествием всех империалистических держав. Двадцать два года потребовалось национально-освободительному движению в Китае, чтобы добиться победы. Вспомним Великий поход китайской Красной армии[68]. А мы сейчас совершаем наш великий поход. Это испытание. Но это только временный, преходящий этап. Что значат эти несколько недель лишений по сравнению со страданиями, которые нашему народу приходилось испытывать столетиями? Так докажем же миру, что у филиппинцев достаточно мужества и решимости, силы и выносливости, чтобы справиться с выпавшими на их долю испытаниями, выстоять и победить.
Мы обнажаем головы, чтобы минутой молчания почтить память всех, кто погиб в длительной борьбе за освобождение Филиппин.
Наутро наши товарищи срубают крупное дерево и валят его поперек реки. Мы переходим по нему над бушующими водами, взбираемся на возвышенность, спускаемся в долину и продолжаем наш поход.
Жизнь испытывает человека.
Река Умирайя.
Мы подходим к ней к исходу одного из дней, выбравшись из запутанной, как лабиринт, ложбины. Тускло-желтые лучи заходящего солнца пронизывают низко нависшие серые облака. Они освещают стремительно несущиеся воды и придают какой-то неестественный оттенок утопающему в зеленой листве берегу. Как вкопанные, стоим мы здесь, в этом причудливом желтовато-сером освещении, глядя на реку, которую мы так долго искали.