Стрельба стала реже. Время от времени над нами проносится шальная пуля. Трудно сказать, сколько человек сумело скрыться из лагеря, сколько погибло и сколько осталось в живых. Мы могли бы поискать других, но с риском натолкнуться на вражеские патрули. Зная, что мы где-то поблизости, нападающие скорее всего обоснуются в лагере и начнут прочесывать лес, чтобы найти нас. Все наше оружие состоит из карабина Карлоса с двумя патронными обоймами и пистолета Пола с одной обоймой. Мы решаем поэтому отойти как можно дальше от лагеря и сразу же направляемся к северо-востоку, где, как нам известно, нет троп, которыми враг мог бы воспользоваться.
Я не обращал вначале внимания на то, что бос, но теперь чувство осязания вновь возвращается ко мне. За всю свою жизнь я никогда не ходил босиком, кроме как на мягком песчаном пляже. Но на земле в лесу далеко не мягко, здесь попадаются лишь камни, корни и колючки. Не успели мы пройти каких-нибудь сто ярдов, как мои ноги оказались изрезаны и исколоты. Я знаю, что и Селии приходится нелегко. И тем не менее мы спешим уйти.
Понемногу наши мысли возвращаются назад, к моменту потрясшего нас налета. Рег, который был слишком слаб, чтобы двигаться, Джесси Магусиг, парализованный и способный разве лишь ползать. Хорхе, сраженный пулей. Наши пожитки. Мы потеряли все, что у нас было, что осталось в наших узлах в бараке, — все наши деньги и одежду, мою пишущую машинку, наши личные бумаги, мой паспорт. Все, что у нас осталось теперь, — это испачканная промокшая одежда.
Несколько часов мы плетемся так, переходя вброд ручьи и речушки, перепрыгивая в некоторых местах по камням или валежнику, чтобы не оставлять следов Мы вздрагиваем по малейшему поводу, каждая хрустнувшая ветка или ящерица, шурша пробежавшая по листьям, пугает и настораживает нас.
С приближением сумерек в лесу становится очень тихо, и в самой этой тишине таится угроза. Кажется, даже деревья застыли в ожидании каких-то ужасных событий. Вспоминаю все истории о тайнах леса, которые мне, американскому провинциальному мальчику, приходилось слышать — все эти леденящие кровь рассказы о ветрах, завывающих среди деревьев, о мертвецах, скрытых под опавшими листьями, о призраках, поспешно прячущихся от человека. Все эти ощущения теперь одолевают здесь, в чаще лесов, где вооруженные люди, которых мы даже не видим, подстерегают нас.
Сумерки застают нас в поросшей папоротником ложбине, покрытой рыхлой грязью и отдающей отвратительным запахом гнили. Мы рады скрывающей нас ночи, но у нас возникает другая забота — о месте, где приклонить голову. Уже почти темно, когда мы выбираемся наконец из хлюпающей грязи на старое каменистое русло реки. На ее берегу находим неглубокую впадину, в которую и забираемся. Она невелика, и мы с трудом умещаемся в ней ввосьмером. Старая Нанай вздыхает и тихо плачет. Что будет с нами? Младенец лежит, не издавая ни звука, на руках матери. Есть и пить нечего. У Пола остался коробок спичек. Разводим огонь у входа во впадину, используя сухой плавник, застрявший между камнями.