Повисла тишина, которую нарушил лишь вошедший дядя Элазар. По его помрачневшему виду было ясно, что он не рад видеть Кристиана.
— Не откажетесь от стаканчика, Ваше Сиятельство? — нарочито вежливо обратился он к нему. — К сожалению, свежей не держу, только замороженная. Не знаю, жалуете ли вы такую.
До меня не сразу дошло, что дядя Элазар предлагает Кристиану кровь. Было ли это издевкой или в таверне мистера Вильца в самом деле подавалась кровь, я не знала, и как на зло, спросить у Тэя теперь не имелось возможности.
— Нет, спасибо, — с присущей ему деликатностью отказался вампир.
— Как знаете, — в тон ему ответил мистер Вильц. — Вы поели? — это уже нам. Мы с Мелиттой, как приказу, вскочили из за стола.
— Да, спасибо, дядя Элазар, — поблагодарила я.
— Спасибо, — эхом повторила Мелитта. — Пойду, возьму вещи к отъезду.
— Я помогу, — тут же отозвалась я, не желая оставаться с Кристианом наедине.
— Нет, что ты, совсем не… — Мелитта осеклась, и, кивнув, добавила: — Да, конечно.
— Буду ждать вас в карете, — сказал Кристиан, и, отвесив короткий поклон, открыл дверь, чтобы пропустить нас вперед. Поравнявшись с ним, я невольно приостановилась. Посмотрев на вампира, я только сейчас заметила странную грусть в его глазах. Он смотрел с тоской и задумчивостью, причину которых я не знала и могла бы списать на что угодно, но я решила быть честной с собой — Кристиан обо всем знал.
Как только дверь в комнату закрылась за мной, Мелитта крепко схватила меня за руку.
— Что же ты теперь будешь делать? У тебя ведь на лице все написано! — громко зашептала она.
— Прямо-таки написано? — хмыкнула я.
— Он не дурак, Стейси, и обо всем догадается.
— Да, Кристиан не лишен сообразительности, — я тяжело вздохнула. — И мне кажется, что он уже догадался.
— Тогда тем более ты должна поговорить с ним как можно скорее, — рассудительно сказала подруга.
— Легко тебе советовать. Я не знаю, как в глаза ему смотреть, а ты предлагаешь открыто заявить, что мои прежние чувства к нему куда-то волшебным образом исчезли!
Мелитта оставалась непоколебимой.
— Да, именно это я и предлагаю сказать ему, — уверенно заявила она. — Это лучше, чем молчать — в конце концов, не хочешь ведь ты, чтобы за тебя ему рассказали другие.
Я вопросительно посмотрела на подругу.
— О чем ты? Кого ты имеешь в виду, говоря «другие»?
Мелитта отвела взгляд.
— Сама знаешь. Я говорю о Его Величестве.
Я тряхнула головой, отгоняя всплывший перед глазами образ Готтона, с издевательской улыбкой рассказывающего Кристиану о том, что моя любовь к нему была недолгой. А ведь он мог бы… Я все еще помнила, с какой ненавистью смотрел на меня мой будущий муж, когда я имела наглость на его глазах поцеловать Кристиана. А с каким садистским наслаждением он говорил мне, что Кристиан очень скоро утешится! Ему явно доставляло удовольствие причинять мне боль. Да, он мог бы… Если бы только знал о проделках своей матери, а она, как мне думается, далеко не всегда считает нужным посвящать его в свои дела.