– А Татьяна-ханым сегодня не работает? – сдавшись, уже прямо спросил он.
– Ночью будет дежурить, – ответила медсестра и ввела иглу.
Синан поморщился. Странно, но у Тани даже уколы получались менее болезненными.
– Давно она служит в этой больнице? – поинтересовался он, пока медсестра протирала спиртом место укола.
– Четыре года, – отозвалась та.
– Непривычно, медсестра из России в турецкой больнице, – осторожно продолжал допытываться Синан. – Как она сюда попала? Должно быть, интересная судьба.
Медсестра смерила его взглядом и вдруг откровенно фыркнула.
– Может, и интересная. Только как у нее дознаешься?
Это было уже что-то, хоть какая-то реакция. И Синан поспешил ею воспользоваться.
– Хотите сказать, она замкнутая? Не любит говорить о себе?
– Да не то чтобы, – скептически усмехнулась медсестра. – Говорить-то она говорит, вот только…
Она замялась, но Синан не позволил ей соскочить с крючка:
– Что? Привирает?
Медсестра оглянулась на дверь. Синан чувствовал, что ее так и подмывало рассказать сплетню. Но больничная этика этого не позволяла.
– Да ладно вам, расскажите, – попросил он и, доверительно подмигнув тетке, добавил: – Только между нами. Я никому не скажу.
Та, еще помявшись немного для порядка, наконец выдала, заблестев глазами:
– У нас говорят, что она того.
– В смысле? – насторожился Синан.
– Ну, с приветом, – пояснила тетка. Она понизила голос, заговорщицки склонилась к нему и добавила: – Чокнутая.
– Сумасшедшая? – округлил глаза Синан.
– Ну, не совсем, конечно, – хихикнула медсестра. – С ножом за людьми не бегает и королевой Испании себя не называет. Но с головой у нее беда, это уж точно.
Синан откинулся на спинку кровати. Такого он не ожидал. Непонятно было, насколько можно доверять словам этой сплетницы. В самом ли деле Таня не в себе, или это обычная враждебность к чужакам?
– А… в чем это выражается? – аккуратно спросил он.
– Да вы сами на нее посмотрите повнимательней, – хмыкнула тетка. – То сидит, молчит, смотрит в никуда. И дооолго так может. Как будто проваливается куда-то, в другой мир.
– Ммм… – неопределенно протянул Синан, не зная, что сказать.
Задумчивость сама по себе, конечно, никак не свидетельствовала о сумасшествии.
– То вдруг как с цепи сорвется, веселая, заводная, тормошит всех, смеется. А потом опять. Я как-то раз захожу в сестринскую, смотрю – сидит, плачет. Да так горько, будто умер у нее кто. Спрашиваю: «Ты чего? Дома что случилось? Или тут, на работе?» Головой мотает.
Синан, боясь нарушить поток слов, которым прорвало медсестру, только размеренно кивал.
– Картинки какие-то чирикает где попало. Однажды отчет разрисовала, вы представляете? Да все какими-то девушками. Старшая смены так и ахнула – это что? Да как же так? Она покраснела, говорит, простите, мол, я задумалась. И сама потом по новой перепечатывала. Это как, по-вашему, нормально?