И Таня в конце концов решила не вмешиваться. Если Нателле так хотелось попасться в капкан к какому-то мутному типу, она ничего не могла для нее сделать.
Теперь же падчерица требовала, чтобы ей позволили взять своего возлюбленного на бабушкины похороны.
– Он мой жених! – бушевала она. – Почти член семьи. Мы должны его пригласить.
– Вот когда станет женихом, тогда и пригласим, – непреклонно стоял Отар. – А пока я его знать не знаю. Мало ли что это за проходимец.
– А твою проходимку, значит, я в доме терпеть обязана? – голосила Нателла. – Ты меня спросил, прежде чем жениться? И я никого спрашивать не собираюсь. Бабушка Ахмеда видела, он ей понравился!
– Твой Ахмет – турок, как я понимаю? Значит, мусульманин? И что же, он пойдет на похороны христианки, на христианское кладбище? – не унимался Отар.
– Папа, он же современный человек. Он не религиозен, и никаких предрассудков у него нет, – настаивала Нателла.
Как ни странно, этот аргумент, кажется, убедил Отара, и Нателле было выдано разрешение прийти на похороны вместе с Ахмедом.
Поминки решили провести не в квартире, где было бы слишком тесно, а в большом доме одной семьи из грузинской диаспоры, с которой Отар поддерживал дружеские отношения. Те охотно предоставили ему свое жилье, чтобы достойно помянуть старуху-мать. Посреди накрытого стола стоял черно-белый фотографический портрет Мери. Глядевшая с него своенравная девушка с резкими чертами лица и восточным разрезом глаз, должно быть, и правда когда-то сводила мужчин с ума. Тане же, заставшей ее только в образе капризной и злой старухи, грустно было осознавать, как непрочны, недолговечны юность и красота. Вот и ей уже почти тридцать. А что было в ее жизни? Короткое увлечение преподавателем, любителем поэзии, окончившееся унизительной выволочкой в деканате и крушением всех ее надежд? Несколько месяцев оглушительного счастья вместе с дочкой, после которого ее настигла трагедия? Ей все казалось, что все трудности временные, что вот сейчас она немного потерпит, постарается, и очень скоро начнется совсем другая жизнь, яркая, счастливая. Но где все это, где? Оставшиеся ей годы пролетят как миг, и ее, как и Мери, закопают в землю чужого государства, и ничего после нее не останется. Если бы только ей удалось найти Асю! Тогда все стало бы по-другому…
Отар, сидевший во главе стола, поднялся произнести тост. И сновавший мимо официант случайно задел его локтем. Отар отшатнулся и пролил вино на пиджак.
– Сбегай домой, принеси мне чистый, – шепотом приказал он Тане.
Та забрала испорченную вещь и поспешила домой. Когда она вошла в квартиру, из глубины донесся какой-то шорох.