– Та-неч-ка, я объясню… Это не то…
– Вы наняли частного детектива? – холодно спросила она.
Быстро встала с кровати, принялась поспешно застегивать платье. Синан в панике запахнул на груди расстегнутую рубашку, бросился к ней, попытался схватить за руки. Но она не далась, резко отшатнулась.
– Таня-ханым, я очень виноват, – попытался оправдаться он, уже чувствуя, что все бесполезно. Что он умудрился испортить, разрушить то единственное, что сейчас представляло для него ценность в жизни. – Поймите меня, я с ума сходил, влюбился в вас, как мальчишка.
– И поэтому решили устроить за мной слежку?
В глазах ее блеснули слезы. Синан готов был пулю себе в лоб пустить за то, что обидел, оскорбил женщину, которую успел полюбить.
Таня сунула ноги в туфли и направилась к выходу из комнаты. Он поспешил за ней, ругая про себя проклятые ноги, пока не желавшие быть такими же резвыми, как прежде.
– Таня-ханым, я сознаю, что совершил непростительное. Но поймите, я военный человек, у меня профдеформация. Проблемы с доверием, или как там это называют эти мозгоправы. Я ничего не знал о вас.
– Ничего? – ахнула она, резко обернувшись. – Но я же рассказала вам всю свою историю. Вам – первому! И этого оказалось недостаточно?
– Мне… Мне показались странными кое-какие детали и… В больнице многие говорили, что…
– Что я чокнутая? – Таня горько рассмеялась. – Понимаю, именно такой меня большинство встречных и считает. Потому мне и было так важно, что вы мне поверили.
Она стала спускаться на первый этаж. Синан захромал по лестнице вслед за ней. В груди колотилось отчаяние. Остановить ее, удержать, переубедить… Но как?
– Таня, – выкрикнул он, понимая, что делает только хуже, разрушает все уже окончательно. – Я хотел жениться на вас. У меня сын, и я не мог ввести в дом человека, о котором не знаю все досконально. Я прошу прощения, Таня. Пожалуйста!
Таня остановилась, обернулась к нему и медленно улыбнулась – нехорошей, ледяной улыбкой.
– Благодарю. Но я тоже не могу выйти замуж за человека, который мне не доверяет. И которому больше не доверяю я.
Синан до сих пор и не подозревал, что ее глаза, такие живые, изменчивые, как вода в лесном ручье, могут неожиданно стать стальными. Только теперь он понял, что в мягкой, ласковой, безответной Тане всегда был несгибаемый стержень. Что она была из тех, кто многое может стерпеть, но предательства не простит никогда. А значит, он сам не оставил себе ни единого шанса.
– Я соберу вещи, – негромко, но твердо заявила Таня. – Пожалуйста, не пытайтесь меня остановить. К вечеру меня уже здесь не будет.