Появление Левина с раковинами вызвало на боте сильнейшее оживление — все немедленно поплыли в указанном направлении и только хотели начать сборы, как были остановлены отчаянным криком Голикова. Прежде чем трогать моллюсков, он должен был произвести их подсчет на месте и осмотреть, насколько велико все поселение. По дну протянули мерный шнур и стали считать плотность популяции. Только после окончания всех промеров и выбора моллюсков с нескольких контрольных площадок было разрешено собирать раковины. Их оказалось так много, что шесть человек за несколько минут подняли на борт более двухсот животных. Охотничьи страсти были удовлетворены до предела. Но не нужно забывать, что все ныряльщики были биологи, любящие и ценящие природу и бережно относящиеся* животным. Вдоволь налюбовавшись трофеями и отобрав по нескольку приглянувшихся экземпляров, моллюсков вернули на дно лагуны.
Теперь все усилия были направлены на поиски голубых кораллов. Всем, конечно, хорошо известны красные кораллы (Corallum), из которых делают красивые бусы, броши и другие ювелирные изделия. Красный коралл промышляют в Средиземном море, вдоль побережья Атлантического океана — от Ирландии до Бискайского залива, на Мадейре, Канарских островах и у берегов Японии. В тропиках он не встречается. На коралловых рифах главную роль играют мадрепоровые кораллы с сахарно-белым скелетом, а в приэкваториальной зоне к ним присоединяются еще и голубые, или солнечные, кораллы (Heliopora).
Скелет голубых кораллов имеет красивый кобальтовый цвет, снаружи живая колония буровато-серая и не бросается в глаза. В коллекциях Зоологического института было лишь несколько небольших обломков голубого коралла, и мне уже давно хотелось получить целые колонии для научного фонда и демонстрации в музее. Мы долго работали на коралловых островах Океании, но такие необыкновенные кораллы вам пока еще не попадались. Лишь один раз мы могли бы собрать их в нужном количестве, но узнали об этом слишком поздно. Два месяца назад, когда «Дмитрий Менделеев» кончил работы на рифах маленького экваториального острова Науру и находился в открытом океане на пути к архипелагу Новые Гебриды, мы разбирали ночью в лаборатории последние науруанские сборы. Голиков вывернул в эмалированный таз содержимое тяжелой питонзы, которую несколько часов назад набил на глубине 10 12 м всем тем, что помещалось в метровую рамку для количественного учета данных животных. Как всегда, он принялся записывать в журнал латинские названия. Потом подошел ко мне с каким-то буроватым предметом.