— Камин!
Вернувшись домой, мы написали маме письмо и просили ее как можно подробнее описать, чем она занималась в тот вечер. Мама ответила, что была у соседей на даче, сидела на диване с их внуком и смотрела по телевизору интересный фильм. Сказать, что мы были ошеломлены, все равно что ничего не сказать. Конечно, телевизор! Человек, владеющий трансцендентальным сознанием, не знал, что такое телевизор. В то время в Бихаре телевидения еще не было. Да и в больших индийских городах оно оставалось достоянием богатых семей.
Происшедшее, безусловно, изменило наше отношение к Рою. Теперь мы часто встречали его у Чиббара — он появлялся там, как всегда, нежданно-негаданно. Слушать его было интересно. Вряд ли найдется на свете человек, которому его будущее безразлично. Каждому хочется заглянуть вперед. Но Рой никогда не говорил только о том, что произойдет. Он нанизывал будущие события на события прошлых жизней. И если рассказ о будущем интриговал, то экскурсы в прошлое казались забавными. Для человека его прошлое существует в воспоминаниях. Они — его реальный жизненный опыт. А что такое воспоминания о прошлых жизнях? Правда, иногда возникают странные ситуации, когда оказываешься в незнакомых местах, впервые встречаешь людей и вдруг кажется, что все это уже когда-то с тобой было. И чем лихорадочнее пытаешься припомнить, тем быстрее улетучивается ощущение повтора. Остается лишь волнующее впечатление от первого мига открытия.
Это явление называют «ложной памятью». Рой рассматривал его как единственную нить, соединяющую человека с его прошлыми рождениями. Он владел высшей профессиональной этикой и никогда не позволял себе облекать в слова грядущие сложности, болезни и трагические события. В таких случаях он советовал избегать каких-то знакомств, не бывать в определенных местах, стараться обращать больше внимания своему здоровью.
Нас поражала способность Чиббара преображаться самым удивительным образом. На службе это был строгий, деловой и несколько экстравагантный руководитель. Контакты с иностранными специалистами выработали в нем защитный иммунитет — он старался держаться на европейский манер, поддерживал их взгляды и суждения, всячески доказывал, что свободен от сложившихся в Индии стереотипов и социальных предрассудков. И это удавалось ему. Картинная «прогрессивность», граничащая с позерством, ограждала его от тривиальных вопросов, которыми обычно досаждают иностранцы. Он много говорил о себе, но заведомо умалчивал о главном, о том, что живет по законам своей веры. Даже когда он распахнул перед нами двери своего дома, познакомил с семьей, он все еще пытался играть роль деспотичного руководителя «семейного департамента», помыкающего домочадцами.