Конечно, при этом нужно иметь в виду, что и перед Бальзаком ужо представала картина отнюдь не первозданно «чистого» быта коренного африканского населения этих стран, к какой бы языковой или расовой группе оно ни относилось. История Южной Африки полна страниц, трагических как для древнейших обитателей этой части континента — народов койсанской группы, т. е. готтентотов и бушменов, — так и для появившихся здесь позднее негроидных народов, говорящих на языках большой семьи языков банту. Бушмены, когда-то занимавшие практически весь юг Африки, подверглись беспощадному истреблению колонистами европейского происхождения — африканерами, — и жалкие их остатки (даже цифра в 54 тысячи Бальзану кажется завышенной) загнаны в пустынные районы, совершенно непригодные для жизни человека. Готтентоты тоже перенесли немалые страдания — часть их была истреблена, часть обращена в полурабов-полукрепостных африканерских фермеров, — и в конечном счете почти совершенно утратили свою этническую самобытность, превратившись в несколько немногочисленных неполноправных этнических групп в составе населения ЮАР. Что же касается народов семьи байту — коса, зулу, свази и других, — то им пришлось вести долгие и кровопролитные войны и с африканерами, и с англичанами, так что в итоге лишь часть из них сумела сохранить призрачные остатки прежней независимости в рамках британских протекторатов. Все эти события оказывали существенное воздействие на жизнь и социальную структуру коренного населения, нарушая ого естественное этническое и общественное развитие. И хотя британская администрация в этом районе придерживалась в основном политики «косвенного управления», то есть стиралась сохранить и использовать в своих интересах традиционных вождей, гарантируя им за это сохранение их социальных и имущественных привилегии внутри племен, даже самые эти «туземные власти» оказывались в большой мере искусственным образованием, призванным затормозить общественное развитие и направить его в нужную колонизаторам сторону. Таким образом, Бальзан видел уже в известной мере искаженную картину, и такая картина, естественно, предстает и перед читателем его книги.
Франсуа Бальзана нельзя упрекнуть в расистских предрассудках. Он относится к черным и желтым африканцам, с которыми ему пришлось встречаться, с неизменным уважением. И уважение это нередко переходит в искреннее восхищение человеческими качествами этих людей, их умением поставить себе на службу окружающую природу, располагая лишь самыми грубыми и несовершенными орудиями труда. Ярким примером такого отношения может служить описание путешествия с охотником-байейе Мопало; ничуть не менее показательны и неоднократные упоминания о блестящем мастерстве бушменов — охотников и следопытов. У нас нет никаких оснований упрекать автора и в снисходительно-сочувственном отношении к африканцам: к своим товарищам и спутникам он относится как к равным. Нельзя пройти и мимо несомненно личного мужества путешественника: ведь в книге хорошо видно, что и в наши дни при колоссальном развитии техники транспорта и связи путешествия, скажем по пустыне Намиб или по безводным частям Калахари, являются далеко не простой и безопасной туристической прогулкой. Читателю симпатичен и добрый юмор Бальзана. Все это в сочетании с острой наблюдательностью и вниманием к деталям увиденного делает его книгу интересным и убедительным свидетельством очевидца.