Сайед Саиду Расул
Я с удовольствием опять увидел этого почтенного пакистанца с пергаментной кожей, черными блестящими глазами, белой бородой, с красной феской на голове, всегда одетого в сюртук, и трех его сыновей, жесты которых напоминали мне пенджабских бродячих комедиантов.
Мы нашли хозяина на обычном посту: на крытой приподнятой галерее, откуда он наблюдал за торговыми операциями на дворе фактории. Глаза его бегали, ни на секунду не отвлекаясь, отмечая малейший мешочек зерна, принесенный чернокожими, малейшее колебание коромысла весов. Еще издалека он оценивал быков, которых предлагали его сыновьям. Эти последние суетились, взвешивали, платили, тогда как отец не бросал ни одного даже лаконичного замечания. Он был головой дела, они — руками.
Раздвигая группы африканцев и лавируя среди животных, мы подошли к жилью. Солнце уже садилось, сделки вот-вот должны были прекратиться. Нас пригласили нить чай.
Интерьер дома Сайеда Саиду Расула перенес меня из Черной Африки в мусульманскую Азию. От красной пыли — к свежести восточного дивана. Циновки, желтые подушки, низкий стол, перегруженный индийскими, а может быть японскими, чашками из чеканной меди.
После суматошного дня наши хозяева, придя домой, обрели спокойствие и любезность. Не видно было ни одной женщины. Я предположил, что старейшина, овдовев после первого союза и вновь женившись на негритянке, по считал необходимым слишком то выставлять напоказ вторую жену. Вспомним, что мусульмане вообще держат слабый пол вдали от постороннего взгляда. А супруга Османа, одного из сыновей Расула, жила в Пакистане.
В Южной Африке свыше 500 тысяч выходцев из Индии и Пакистана живут в больших городах, а также в отдаленных поселках, Они трудолюбивы, а честность их пошла в поговорку. В Мафекинге один на лавочников искал меня по всему городу, чтобы вернуть два шиллинга.
Иммиграция из Индии началась с 1860 года, когда англичане стали выписывать из своих азиатских владении квалифицированных рабочих на плантации сахарного тростника. Большинство иммигрантов здесь весьма преуспевали. Сегодня выходцев из Азии встретишь во всех слоях общества[11]. Для них открылись бы благоприятные возможности, если бы они пожелали вернуться на родину, но большинство отказалось. Они предпочли репатриировать только свои барыши. Некоторые, как Осман, оставили своих жен в Лахоре или Карачи и ездят туда раз в год, чтобы поддерживать домашний очаг.
Я был связан тесной дружбой с сыном Расула Османом, и тот одолжил мне для продолжения моих путешествий разбитый джип.