Итак, я преодолел Ботлеле. Хотя был сухой сезон, вода в реке струилась. Поток был неглубоким, но широким. После этого мы поехали вдоль реки. Песчаная равнина была мягкой, как тальк. Река углубляла свое русло и становилась уже. Мы свернули от берега, чтобы срезать излучину.
Единственными хозяевами этой слегка холмистой местности были дрофы. Они то блуждали в рассеянности, то, поверяя ветру свою печаль, стояли так неподвижно, что казались статуями.
Мы расположились лагерем на открытой местности. Впечатление отверженности от мира живых не покидало нас. Мы не гасили фары — так ночь казалась менее мрачной. По вот, как по мановению волшебной палочки, одна, две, сотня рыжих мордочек показались в луче света. Зверьки падали, подпрыгивали, перебегали дорогу друг другу. Это был как бы непрерывно возобновлявшийся фейерверк, нет, скорее ошеломляющий балет. Приблизившись сбоку, мы наблюдали за сарабандой зверьков.
Они не были так меланхоличны, как дрофы! Необычный свет в пустыне привел их в восторг, и, не пытаясь узнать причину итого света, они вволю наслаждались фантастическими прыжками.
По виду зверьки напоминали маленьких кенгуру: короткие передние и длинные задние лапы позволили им совершать молниеносные прыжки. Голова же роднила их с зайцами, по по весу они были раза в три больше зайцев.
Чтобы рассмотреть их поподробнее, мы убили из револьвера одного зверька. Это был капский тушканчик, helamys или pedetes cafer — один из специфичных для пустынь и саванн Южной Африки грызунов. В течение сухого сезона они спят в глубине своих нор как сурки; если бы сухой период не подошел к концу, мы бы ни за что их не встретили. Кормиться травой тушканчики выходят только по ночам.
Мы снова выбрались к Ботлело. Она еще несла немного поды. На зеленеющих берегах строился пост Верблюжьего корпуса и стоили соломенные хижины аборигенов. Это был Ракопс.
Река все больше и больше мелела. В межень она не доходит до озера Дау, расположенного в сорока километрах отсюда. Мы нашли это озеро высохшим.
Окружающий буш был территорией бушменов ма’хура, внимательно наблюдавших за близким к ним устьем Ботлеле — депрессией Макарикари. Они приметили, что антилопы любят растущую там молодую траву солончаков. Ма’хура знали наперечет места, где в изобилии мирно пасутся антилопы. Используя для маскировки малейшие белесые барханчики, применяя разнообразные обманные движения, бушмены устраивали смелые экспедиции к этим пастбищам.
Снег?
Макарикари я собрался посетить, отправившись из Франсистауна в Маун по новой дороге, которая проходит вдоль северной оконечности солончака.