— Ты сожалеешь, что занималась со мной любовью? — как обычно, напрямую спросил он.
— Нет. — Кейт знала наверняка, что это правда. Как она могла сожалеть о том, что было так чудесно? Так хорошо.
— Я не жалею об этом, Никос. А что насчет тебя? — В ее голосе прозвучал страх.
— Нет. — Он сел, грубо раскладывая подушки за спиной. — И я нет. Вовсе нет.
Его рука скользнула под одеяло и нежно легла на бедро Кейт, как будто Никос хотел прогнать ее страхи.
— Итак, если ты не хочешь упрекнуть меня в том, что я коварный соблазнитель, о чем ты хочешь поговорить?
— Не знаю. — Кейт прикусила губу. — Может, ты расскажешь мне о Софии? Если я встречусь с ней, я хотела бы узнать о ней больше.
— София веселая, нахальная и очень позитивная. Она прекрасный ребенок.
Кейт была удивлена, увидев в его глазах что-то вроде гордости.
— Значит, вы очень близки?
— Да, очень, — кивнул Никос. — Хотел бы на это надеяться.
Кейт заколебалась.
— Смерть Филиппа, должно быть, стала для нее ужасным потрясением.
— Конечно. — Никос убрал руку с ее бедра и провел ею по своим взъерошенным волосам, его челюсти сжались.
— И для тебя тоже?
— Да, Кейт, и для меня тоже.
Он устало вздохнул, и на мгновение Кейт испугалась, что он замкнется и их разговор прервется.
Но затем тихим голосом он продолжил:
— Это было трудно осознать тогда. Да и теперь тоже.
— Да, понимаю. — Кейт осторожно нащупала его руку и мягко положила на нее свою.
— Ты хоть догадывался, что Филипп… Что у него проблемы с психическим здоровьем?
— Не совсем. Я какое-то время не был на Крите. После того как мы продали патент на программное обеспечение, наши деловые отношения были расторгнуты. Мы разошлись.
— А что насчет Софии? Она знала?
— Она была в какой-то модной школе-интернате. Филипп, очевидно, решил, что ему нужно что-то делать со всеми заработанными деньгами. — Горло Никоса сжалось. — Я думал, что поступаю правильно, Кейт. Я думал, что, если сделать Филиппа богатым и успешным, он будет счастлив. Вместо этого я разрушил его жизнь.
— Почему ты так говоришь? — Кейт придвинулась к нему ближе, сжимая его руку.
— Потому что это правда.
— Нет! — Внезапно она почувствовала непреодолимую потребность утешить его, избавить от душевной боли. — Ты не можешь винить себя в смерти Филиппа.
— Разве не могу? — Грубо отбросив ее руку, Никос откинул простыню и встал с постели. — Ты только посмотри на меня. Если бы я тем летом не вернулся в Агиа-Лукию, не увидел, над чем работал Филипп, и не убедил его позволить мне продавать это на коммерческой основе, его гениальная идея так и осталась бы на чертежной доске. Ему бы никогда не пришлось столкнуться с давлением такого неожиданного богатства. Он все еще был бы жив. А у Софии был бы брат.