Никос пренебрежительно хмыкнул.
— Ну, в любом случае это не имеет теперь значения. В конце концов, ты сделала мне одолжение. Благодаря тебе я наконец добился успеха. Я понял важность денег. Я узнал, что богатство дает власть и уважение.
— Но деньги никогда не были моей движущей силой, Никос.
— Нет? Так что же ты здесь делаешь? — Его губы скривились в усмешке. — В следующий раз ты скажешь мне, что вышла замуж за меня по любви.
Кейт покраснела. Ей казалось, будто Никос наносит ей один меткий удар за другим.
— Нет. — Румянец на ее лице усилился. — Я здесь, чтобы спасти «Канди Кейт», как ты хорошо знаешь. Но не из-за денег. Я делаю это для своего отца. Потому что «Канди Кейт» — это все, что у меня от него осталось.
— Ну да… — Никос скрестил руки на груди. — Так ты говоришь все время.
— Потому что это правда. — Голос Кейт дрожал, но внезапная потребность доказать Никосу, что она не меркантильная, бессердечная эгоистка, заставила ее продолжить: — Мне было совершенно все равно, какое у тебя финансовое положение. Я завидовала твоей жизни, когда мы впервые встретились. У тебя была свобода, возможность построить собственное будущее с нуля.
Никос усмехнулся.
— Но эта зависть скоро прошла, не так ли, Кейт? К тому времени, как я приехал в Нью-Йорк, моя так называемая «свобода» была опасно близка к бедности. А что касается построения собственной жизни с нуля — зачем это тебе, когда ты уже была на вершине? А тут появился я. Я для вас был как бродяга, ночующий в сточной канаве.
— О чем ты говоришь, Никос?
— Ты и твоя мать отнеслись ко мне именно так!
— Не преувеличивай. — Кейт старалась собраться с силами, чтобы противостоять его натиску. — Я признаю, что могла бы справиться с ситуацией лучше… предупредила бы маму о том, кто ты такой…
— Предупредила бы? — Никос с отвращением посмотрел на нее, и его глаза вспыхнули от гнева. — Этим все сказано, не так ли? Тот факт, что тебе пришлось бы предупредить обо мне свою мать. Ты хоть представляешь, насколько это оскорбительно?
— Я не это имела в виду.
Кейт опустила глаза. Что бы она ни говорила, она делала все хуже.
Извинившись про себя перед матерью, она вздохнула.
— Есть вещи о моей матери, которые я никогда тебе не рассказывала, Никос. Она уязвима. Очень ранима. Вот почему мне пришлось так стараться, чтобы сохранить с ней мирные отношения.
— Не надо, Кейт. Дело не в твоей матери.
Кейт почувствовала, как он отмел ее признание, отбросил в сторону, как совершенно незначащее.
— Дело в нас с тобой. Когда я приехал в Нью-Йорк, я думал, что мы равны, что мы любим друг друга и нам суждено разделить нашу жизнь вместе. Вскоре я понял, насколько ошибся.