Мэллорны, правда, живут очень долго. Но меня это не успокаивало. Никодимова, как я понимал – тоже.
– И что теперь? – поинтересовался я без особой надежды.
– А что? – передразнил меня Никодимов. – Как всегда – план-перехват, посты на трассах, понты на цырлах… Я другого боюсь. Боюсь, что опять начнется. Взрыв на Манежной помнишь?
Я молча кивнул.
– Ну вот, – пожал плечами Павел Кузьмич. – Есть данные… Да что я тебе втираю – случайно одного поймали, по глупости попался, так вот – при нем два снаряженных талисмана было. В сумме, саперы говорят, килогейста на три. Еле расколдовали, со старшого, силы Томина, ты его не знаешь, семь потов сошло. Чуешь, чем пахнет? Это уже не игрушки механические, это современное чародейство.
– Помноженное, – добавил я мрачно, – на очень древнюю злобу.
– М-гм, – кивнул Никодимов. – Так ты чего явился? Не по старой же дружбе?
Я покраснел. Знакомых по прежнему месту службы мне всегда неловко было навещать, несмотря на то, что я, в сущности, послужил козлом отпущения за всю группу.
– Так до дела Сумракова у вас, Павел Кузьмич, руки не дойдут? – поинтересовался я.
– Может, и дойдут, – неопределенно отозвался следователь. – А твоя-то какая корысть?
– А я веду дело Парамонова, – сознался я.
– Этого… из «Светской хроники»? – изумился Никодимов. – Опять Невидимка, что ли?
Пришла моя очередь кивать молча и грустно.
– Вот сволочи! – Никодимов погрозил потолку мощной фигой.
Я его понимал. Все попытки свести дела Невидимки в одно наталкивались на чье-то стойкое противодействие, притом что никто так и не понял – чье. Можно было подозревать, что у неуловимого киллера есть покровители на Самом Верху, если бы его «клиентура» не свидетельствовала об обратном. Жертвами его становились люди хоть и влиятельные, но не столь важные, как даже несчастный Петриков.
Но пока что каждым эпизодом в длинной цепи похождений теневика-убийцы занималась своя команда.
– А у тебя, небось, вся документация – в дым? – Павел Кузьмич снова уставился на меня. – И что?
– У вас ведь должны быть материалы по его прежним делишкам? – с надеждой спросил я. – Ведь не может не быть!
– Есть, – согласился Никодимов. – Хочешь пока покопаться в старье, покуда протоколы наново не переснимут? Ну, копайся, Бог в помощь. Мы так ничего не отыскали… – Он похлопал себя по карманам. – А, пропасть! Зажигалки нет? Помню, ты при себе вечно таскал.
Старик не ошибся. Я не курю – при моем чувствительном обонянии это занятие сродни мазохизму – но зажигалку и правда ношу в кармане для немногих курящих сослуживцев, а больше – для создания дружеской атмосферы, поскольку свидетели и подозреваемые с перепугу начинают одинаково смолить, точно пароходы.